Назирхан не любил их. На свежем снегу остаются следы, всегда способные выдать весь отряд. Чтобы себя обезопасить, требовалось научиться летать, а этого Назирхан не умел и не надеялся освоить такое искусство.
Он вышел в короткий рейд по приказу амира Азамата, чтобы принести козье молоко для пленника. Это была не боевая операция, поэтому Назирхан взял с собой только трех бойцов своего джамаата просто на случай внезапной встречи с кем-то. Бойцы всегда подстрахуют, отследят, чтобы какой-нибудь глазастый «хвост» не увязался.
Амир Тимирбеков предпочитал, чтобы о его убежище никто не знал. Другого такого удобного места для базы на всем Кавказе не найти. Случись что, отряду просто некуда будет перебазироваться. Та запасная база, что у них имелась, не использовалась уже несколько лет. Она была малопригодной для длительного и спокойного проживания, поскольку располагалась слишком близко сразу к двум селам. Сегодня, в отличие от былых времен, на всех местных жителей ни в одном селе положиться было нельзя. Лет восемь-девять назад люди вели себя совсем по-другому. Перебираться на ту базу можно было бы только в самом крайнем случае, если уж совсем некуда будет податься. Да и отряд стал вдвое больше, чем тогда, когда сооружалась старая база. Тесно там всем будет.
Хотя самого амира Азамата беспокоило другое. В ущелье он свободно проводил занятия с бойцами, не опасаясь того, что кто-то сможет его высмотреть. Здесь даже бегать было можно. Вот только стрелять запрещалось, потому что эхо в ущелье убегало далеко, и неизвестно было, до чьих ушей оно долетит. Для учебной стрельбы джамааты выходили из ущелья на равнину. В основном в Чечню. Через несколько часов хода в нужную сторону начинаются такие места, что никто не увидит и не услышит. Сел там мало.
Этой дорогой сейчас и шел Назирхан. Только не в сторону от села, не налево после выхода из каменного лабиринта, а направо, именно в село. Он предварительно позвонил и договорился, чтобы ему приготовили побольше молока, припас два пятилитровых термоса. Не будешь же каждый день в этот маршрут ходить. Приходится даже такой скоропортящийся продукт, как молоко, брать с запасом. Если все пленный капитан не выпьет, ничего страшного. Прокиснет, вылить не долго. Тогда можно будет еще раз сходить и опять взять с запасом.
Выход в Чечню из пещеры был довольно узким и невысоким, что утомляло больше всего. Назирхану с ростом в сто восемьдесят пять сантиметров приходилось постоянно опасаться за голову. Этим проходом часто пользовался младший брат эмира Вагиф, тоже выполняющий поручения Тимирбекова. Назирхан всегда удивлялся, как Вагиф умудрялся здесь ходить и не разбивать голову. Он же на семь сантиметров выше старшего брата. Самому Назирхану приходилось почти весь проход держать фонарик включенным. Аккумуляторы садились, и надо было брать с собой запасные, чтобы уберечь голову на обратном пути. Вагиф же фонариком почти не пользовался. Он умел каким-то внутренним зрением ощущать опасные для головы места и заранее наклонялся. Но долго ходить так вот скрючившись – это утомительно. Особенно с ростом Вагифа.
Но всем неудобствам обязательно приходит конец. Бойцы выбрались из пещер. Снаружи и дышалось легче, и усталую спину можно было распрямить. Шли, как всегда и все ходили в отряде Тимирбекова, быстро. Бойцы из других отрядов никогда так не передвигаются. Амир Азамат гордился способностью своих людей неожиданно появляться там, где совсем недавно их и близко не было. Прийти, сделать свое дело и так же быстро исчезнуть. Пусть их ищут где-то поблизости. Там никого найти невозможно. Зато есть шанс наступить на взрыватель мины, пристроенной Гуллой в нужном месте. Задержки в пути разрешалось совершать только для установки мин.
Но в поход за молоком Назирхан не взял с собой Гуллу. Эта тропа всегда была безопасной, и группа шла по ней слегка расслабленно, хотя и внимательно поглядывая по сторонам и вперед.
Скоро и село стало видно. Несмотря на дневное время, людей на улицах не было. Но местные жители мало волновали Назирхана. Ему не было необходимости гулять по сельским улицам, потому что дом старого Гилани Джамалхавовича, к которому он шел, стоял самым крайним со стороны гор, отдельно от других. Двор старика даже общего забора с соседями не имел. До ближайшего дома было не менее пятидесяти метров. Это давало время и возможность присмотреться сверху, подождать, если кто-то окажется в соседнем дворе, и только после этого зайти к старику. Вероятность того, что их заметят на склоне, была низкой. Зимние камуфлированные костюмы цвета грязного снега с бурыми пятнами делали фигуры бойцов слитными с окружающим их миром.
В этот раз даже и ждать не пришлось. Посторонних на улице не оказалось. Оставив Искандара на тропе в качестве наблюдателя, Назирхан спустился во двор, где уже увидел Гилани Джамалхавовича, занятого какими-то своими делами.
За кормление пленных всегда отвечал Иманали. Именно ему предстояло напрямую снабжать молоком «крапового» капитана. Он и Гирей, сильный молодой парень из самой Махачкалы, несли в своих рюкзаках термосы под молоко. Они проследовали за Назирханом.
Старик воткнул вилы в небольшой стожок и отодвинул длинные ручки-рога тележки, в которую грузил сено.
– Аллах вам в помощь, гости дорогие. Заходите в дом. Я уже дважды чайник грел, вас дожидаясь. Поставлю и в третий раз.
– Здравствуй, уважаемый!
Назирхан в ответ двумя руками пожал ладонь старика, протянутую ему. От нее и от одежды хозяина пахло летом. Видимо, этот дух сохранился в стогу и впитался в человека, работающего с сеном. Аромат был приятным, каким-то манящим. Он не сочетался с ощущением скорого и обязательного снегопада. Воздух был переполнен этим предчувствием. Темные тучи шли с запада. Зимой они могли принести только обильный снег, который укроет все вокруг и уберет даже приятные запахи душистой травы. Тучи напомнили Назирхану, что в доме старика задерживаться не стоит.
– Я прошу тебя, уважаемый Гилани Джамалхавович, простить нас, невежливых гостей, но ты сам видишь, что скоро снегопад начнется. Тогда весь наш путь в горах будет отчетливо виден. Нам нужно торопиться. Поэтому мы вынуждены будем отказаться от твоего угощения.
– Жалко, – сказал старик. – А я хотел попросить вас об услуге. Вы с оружием, поэтому могли бы мне помочь. Сам я уже и стрелять-то, наверное, не сумею, даже если автомат из подпола достану и в руки его возьму. Меня отдачей с ног сшибет. Если и устою, то все равно не попаду туда, куда хочу. Глаза уже старые, плохо видят.
Назирхан насторожился.
– Тебя кто-то обижает, уважаемый?
– Обижает. Есть у нас недобрый человек.
– Как зовут?
– Ваха Тимирханов.
– Это кто такой?
– Капитан. Недавно это звание получил. Участковый наш. Плохой человек. Возраст не уважает.
– А что же он против тебя имеет? Ты человек мирный, с плохими людьми дел не водишь.
– Я тут кое-кому деньги в долг даю. Маленький процент себе оставляю, чтобы польза от денег была. А ему не нравится. Говорит, незаконная деятельность.