— Мы скоро их увидим, — заявил старший шкипер. — Ого, разве я не прав? Вон они притаились в гавани Фрэшуотер, эти водяные змеи. Обратите внимание на дым в том месте, где они совершили свое черное дело! Смотрите, как их лодки спешат отойти от берега! Они нас увидели и созывают людей на борт. А вот они поднимают якорь. Кишат на палубе, словно муравьи! Они действуют, как опытные моряки. Достойный лорд, они не так глупы. Боюсь, что мы задумали больше, чем сможем выполнить. Каждое из их судов — галеас, притом из самых больших и быстроходных.
— Хотел бы я иметь ваши глаза, — отозвался сэр Найджел и прищурился, всматриваясь в пиратские суда. — Как видно, это отличные корабли, и мы получим большое удовольствие от встречи с ними. Хорошо бы сообщить людям, что сегодня мы не будем ни давать пощады, ни ждать пощады. Нет ли у вас случайно на этом судне священника или монаха, мистер Хаутейн?
— Нет, достойный лорд.
— Для моего отряда это не так уж важно, — все они перед отъездом из замка Туинхэм исповедались и причастились, и отец Христофор из аббатства дал мне слово, что они равно подготовлены и для того света и для Гаскони. Но меня берет сомнение относительно этих винчестерцев, прибывших с сэром Оливером, ибо кажутся они мне весьма безбожным отрядом. Передайте приказ, чтобы люди стали на колени, и пусть младшие командиры прочтут для них Pater, Ave и Credo. [68]
Звякнув оружием, грубые лучники и матросы опустились на колени, склонили головы, сложили руки и стали слушать хриплое бормотание своих командиров. Странной казалась внезапная тишина; вдруг стали громче и хлюпанье воды, и шорох паруса, и скрип шпангоутов. Многие лучники вытащили из-за пазухи амулеты и реликвии, и тот, у кого этих священных сокровищ оказалось больше обычного, передавал их по рядам товарищей, чтобы каждый мог приложиться и воспользоваться плодами благочестия.
Желтый корабль уже вырвался из тесных вод Солента и теперь нырял и приподнимался на пологих волнах пролива. С востока дул свежий ветер, порой даже резкий; и тогда большой парус туго надувался и клонил судно, пока вода не начинала шипеть под самым фальшбортом. Неуклюжее и широкое, оно переползало с волны на волну, погружая свой закругленный нос в синие валы, и пена белыми комьями летела на палубы. За кормой видны были темные силуэты галеасов, они уже подняли паруса и мчались в погоню из гавани Фрэшуотер, а двойной ряд весел давал им преимущество, благодаря которому они могли догнать любое судно, шедшее только под парусами. Высоким и неприступным казался английский корабль; а длинные черные и быстрые пиратские галеасы походили на двух тощих волков, заметивших царственного оленя, который ничего не подозревая, проходит мимо их лесного логова.
— Может быть, мы повернем, достойный лорд? Или все-таки пойдем дальше? — спросил шкипер, глядя с тревогой назад.
— Нет, мы должны двигаться вперед и притворяться беззащитным купеческим судном.
— А как же ваши знамена? Негодяи увидят, что у нас на борту два рыцаря.
— Но опускать свое знамя не делает чести настоящему рыцарю и не способствует его славе. Пусть знамена остаются: пираты подумают, что это корабль с грузом вина идет в Гасконь или что мы везем шерсть какого-нибудь торговца сукнами и шелком из Стэпла. Ma foi! Они идут весьма быстро. Они несутся на нас, как два ястреба на цаплю. Не видно ли на их парусах какого-нибудь символа или девиза?
— На том, справа, как будто виднеется голова эфиопа, — сказал Аллейн.
— Это знак Черной Головы, нормандца! — воскликнул один из матросов. — Я видел его и раньше, когда он ограбил нас в Уинчелси. Сам он удивительно крупный и сильный человек, и в нем нет жалости ни к женщине, ни к животному. Говорят, у него силы за шестерых; и уж, наверно, грехов на душе тоже за шестерых. А посмотрите: вон бедняги, которые повешены на их нок-реях!
Действительно, на каждом конце рея висела темная человеческая фигура, раскачиваясь и подскакивая при каждом подъеме судна на волну и при каждом спуске.
— Клянусь апостолом, — сказал сэр Найджел, — я надеюсь, что с помощью святого Георгия и пресвятой Девы наш черноголовый друг всего через несколько часов повиснет сам, и очень буду удивлен, если этого не случится. Но что это на другом галеасе?
— Это генуэзский алый крест. Капитан, по прозванию «Борода-лопатой», очень известный моряк, и он хвастает, что нет на свете матросов и лучников, которые могли бы соперничать с теми, кто служит дожу Бокканегра.
— А это мы проверим, — вставил Гудвин Хаутейн, — но было бы хорошо до того, как они подойдут к нам вплотную, поднять заслоны для защиты от их стрел.
Он хрипло выкрикнул какой-то приказ, и его моряки заработали ловко и безмолвно, поднимая фальшборты и закрепляя их. Все три якоря сэр Найджел велел втащить на шкафут, затем их привязали к мачте на расстоянии двадцати футов друг от друга и оставили под охраной четырех человек. Восемь человек стояли, держа наготове кожаные мехи с водой на случай огненных стрел, которые могли попасть на судно, другие были посланы на мачту и вытянулись на рее, чтобы сбрасывать камни или стрелять из луков, если это окажется нужным.
— Дайте им все, что есть на судне тяжелого и грузного, — сказал сэр Найджел.
— Тогда нам, пожалуй, придется поднять наверх сэра Оливера Баттестхорна, — заметил Форд.
Рыцарь посмотрел на него так, что улыбка мгновенно исчезла с лица юноши.
— Ни один мой оруженосец никогда не позволит себе смеяться над опоясанным рыцарем, — добавил сэр Найджел мягче. — Я понимаю, это только мальчишеская шутка, без желания уязвить. Но я оказал бы плохую услугу твоему отцу, если бы не научил тебя сдерживать свою болтовню.
— Они хотят зажать наше судно с двух сторон, милорд! — воскликнул шкипер. — Смотрите, как они ускоряют ход, обгоняя друг друга! У нормандца есть баллиста или катапульта на полубаке. Смотрите, они наклоняются к гандшпугу, они намерены пустить в ход свое орудие.
— Эйлвард! — крикнул рыцарь. — Возьмите своих трех самых надежных лучников и постарайтесь помешать им. Мне кажется, их можно достать из длинного лука.
— До них семнадцать раз по двадцать шагов… — ответил лучник, водя глазами туда и сюда. — Клянусь моими десятью пальцами, было бы удивительно, если бы мы не смогли сделать им отметину на таком расстоянии. Сюда, Уоткин из Соулея, Арнольд и Длинный Уильям, покажем этим негодяям, что им придется иметь дело с английскими лучниками!
Названные три лучника встали на конце кормы, широко расставили ноги и принялись наводить стрелы на цель, пока их наконечники не оказались на одном уровне с основой.
— У тебя самый верный глаз, Уоткин, — добавил Эйлвард, который стоял рядом с ними, положив стрелу на тетиву. — Целься в негодяя в красной шапке. А вы оба стреляйте в того, со шлемом, я же буду наготове, если вы промахнетесь, — они тоже собираются стрелять. Действуйте, не то мы опоздаем.