— Эй! Кто-нибудь! — крикнул сэр Уильям сдавленным от бешенства голосом.

— Ни слова больше, — сказал авантюрист, делая шаг вперед, — или даю честное слово, что я прострелю вам голову.

Приблизившись к губернатору, Сердар вместе с тем придвинулся к камину, на котором стоял портрет молодого офицера во весь рост, в мундире конной гвардии. Увидев его, он сразу остановился, и глаза, перебегавшие с портрета на губернатора и наоборот, приняли ужасный вид; лицо его покрылось смертельной бледностью; рука судорожно сжимала дуло карабина, а вся фигура выражала признаки такого волнения, что сэр Уильям, пораженный этим, сразу успокоился, несмотря на свое раздражение, достигшее самой высокой степени.

Сердар был, по-видимому, близок к обмороку; крупные капли пота покрыли его лоб, и голосом, сдавленным от волнения, в котором нельзя было бы ясно различить ни гнева, ни бешенства, ни нежности, спросил своего собеседника:

— Не портрет ли это вашего родственника? Вы удивительно походите друг на друга, если не считать разницу лет.

— Нет, это мой портрет… Да какое вам дело до этого?

— Ваш? Ваш!!

— Да, сделанный лет двадцать тому назад, когда я был капитаном конной гвардии… Я слишком добр, однако, что отвечаю на эти вопросы… Я не желаю больше повторения предыдущей смешной сцены, а потому в последний раз прошу вас не выводить меня из терпения и не напоминать мне, что я должен был бы приказом арестовать вас как приговоренного к смертной казни военным судом… Потрудитесь уйти!

— Он! Это он! — бормотал Сердар про себя. — Я нахожу его вдруг здесь!

Затем он крикнул с неожиданным и таким ужасным взрывом гнева, что губернатор с испугом отскочил от него:

— Чарльз Уильям Тревельян, узнаешь ли ты меня?

Губернатор вздрогнул под влиянием неожиданно мелькнувшей у него догадки.

— Откуда вам известно имя, которое у меня было, когда я был младшим в семье? — спросил он.

— Откуда? — ответил Сердар сквозь зубы и с налитыми кровью глазами, как у тигра, готового броситься на свою жертву. — Откуда? Чарльз Уильям Тревельян, неужели ты забыл Фредерика де Монмор-Монморена?

— Фредерик де Монморен! — взревел сэр Уильям и, не прибавив больше ни слова, бросился к письменному столу, открыл один из ящиков, вынул револьвер и, повернувшись к своему противнику, сказал ему просто и с хладнокровием, в котором слышалось нечто ужасное:

— Вот уже двадцать лет, как я жду ваших приказаний, господин де Монморен!

— Наконец! — воскликнул Сердар. — Наконец!

И спокойно, не тратя времени на разговоры, они стали лицом друг к другу в двух противоположных концах длинного и громадного кабинета.

— Двадцать шагов! — сказал губернатор.

— Очень хорошо! — отвечал Сердар. — Начинает, кто хочет.

— Принимаю! И стреляет, как хочет.

— Согласен! Обмен в двенадцать пуль.

— Можно еще лучше… Пока не кончится смертью.

— Верю, что лучше… А сигнал?

— Сосчитаем оба до трех и начнем.

И оба начали считать:

— Один! Два! Три!

Едва было произнесено последнее слово, как раздался выстрел. Это выстрелил сэр Уильям, и его пуля пробила каску Сердара, проскользнув над его черепом; полдюйма ниже — и голова его была бы прострелена. Сердар, который стоял неподвижно, держа наготове карабин и не спуская упорного взгляда с противника, ограничился тем, что прицелился в него.

Сэр Уильям выстрелил во второй раз, и пуля, пролетев мимо, задела прядь волос на виске его противника.

Сердар не моргнул даже глазом.

Сэр Уильям замечательно ловко владел боевым пистолетом и попадал в цель восемь раз из десяти; но владение револьвером — вещь более тонкая.

Сердар нашел, что он довольно великодушничал.

— Это суд божий, сэр Уильям! — сказал он своему противнику. — Я уступил вам две пули, чтобы уравнять наши шансы… Теперь моя очередь!

И в ту же минуту он спустил курок… Раздался выстрел, и губернатор грохнулся на пол, не испустив даже крика. Сердар подбежал к нему… Пуля попала в левую сторону груди, и кровь текла ручьем из раны; он взял его за руку, которая безжизненно упала на пол.

— Умер! — сказал он грустным голосом, в котором не было больше ни капли гнева. — Правосудие свершилось! Я прощаю ему все зло, какое он мне причинил: загубленную молодость, погибшую честь, все! Я все прощаю ему!

В то время, как эта необычная сцена происходила на нижнем этаже, совершенно пустом, на втором музыканты продолжали играть самые веселые танцы, и жена и дочери губернатора веселились и танцевали…

Сердар вспомнил, что пора подумать о безопасности; он взял карабин, поставленный им в угол, вышел поспешно в сад и скоро добрался до Ауджали, который не тронулся с того места, где он его оставил. Два часа спустя, проехав через проход беспрепятственно, так как приказание задерживать касалось только выезжавших из долины, а не въезжавших туда, он в одиннадцать часов вечера прибыл к гроту носорога, где товарищи встретили его с такой радостью, какую трудно себе представить. Никто больше не надеялся его увидеть после такого долгого и необъяснимого отсутствия; один Сами торжествовал и, танцуя от восторга, повторял свою любимую фразу:

— Срахдану-Сахиба не так просто убить!

V

Возвращение Сердара. — Исчезновение Барнета. — Поиски генерала. — Болота Каллоо. — Лес, залитый водой. — Крокодилы. — Преследование. — Прошлое Барнета. — Странное убежище. — Ночь на верхушке кокосовой пальмы. — Опять Кишнайя. — «Диана».

СЕРДАР БЫЛ ОЧЕНЬ ОГОРЧЕН, КОГДА ПО приезде узнал, что Боба Барнета не нашли в гроте. Но Нариндра и товарищи не были сначала так встревожены; не найдя в то же время и Ауджали, они решили, что храбрый генерал отправился вместе со слоном на свои обычные поиски приключений. Когда же они увидели, что Сердар приехал на Ауджали, то после радостных излияний они начали с тревогой спрашивать:

— А Боб Барнет? А генерал? — потому что все любили этого странного чудака, доброго, как ребенок.

Несмотря на усталость и волнения, которые он испытал в течение этого дня, Сердар объявил, что не будет отдыхать ни минуты, пока не найдет своего старого друга. Невозможно предположить, чтобы он ушел из джунглей, а в этой долине, полной неожиданных сюрпризов, он мог быть захвачен ночью, когда охотился в болотах или в лесу, и не решился вернуться, опасаясь заблудиться в чаще и завязнуть в какой-нибудь торфяной топи. Всем же четырем, да еще вместе с Ауджали, нечего бояться опасности, да к тому же скоро взойдет луна, и при ее свете будет так же легко ориентироваться, как днем.

Закусив хорошенько, так как Сердар, который ничего не ел с самого утра, чувствовал в этом непреодолимую потребность, маленький отряд двинулся по направлению к болотам Каллоо.