– Ты в женской одежде приезжала? – задала я волнующий меня вопрос.
– Конечно. Ты же знаешь, я уже в мужской давно не хожу. Я по этому случаю даже платье новое себе прикупила. Так дочку хотелось увидеть. Хотелось, чтобы она меня тоже красивой увидела и почувствовала, как сильно я по ней скучаю.
– Вот если бы ты в мужской одежде приехала, может быть, тебе бы тогда дверь открыли и дочь показали, – сделала я соответствующий вывод. – Сама посуди, что будет, если дочь тебя в женском обличье увидит.
– Да не хочу я в мужскую одежду одеваться. Я же новую жизнь начала. Может быть, я в дальнейшем даже операцию по смене пола сделаю. У меня уже появляются подобные мысли.
– Но в таком прикиде тебе дочь вряд ли когда-то покажут.
– Вырастет – поймет, – успокоила себя Лена. – Просто у жены уже новый хахаль живет. Вроде она за него замуж собирается. Успокаиваю себя только тем, что в этой жизни нужно чем-то жертвовать. Мне теперь к бывшей жене даже заезжать страшно. Она всех знакомых против меня настроила. Я только к дому подъехала, как все соседи на балконы высыпали и кричат: «Ленька, ты чего так нарядился? До Нового года еще далеко!»
– Да уж, несладко тебе. И все же лучше, для того чтобы ребенка увидеть, рубашку и брюки надеть.
– Тогда я буду как дура выглядеть! – моментально возмутилась Лена.
– Тогда выгляди как умная. Ты же столько лет в рубашке и брюках ходила, и ничего. Не смертельно. Хотя бы ради ребенка. Ты же сама только что сказала о том, что в этой жизни нужно чем-то жертвовать.
– Устала я всю жизнь чем-то жертвовать, – не могла успокоиться Ленка. – Я хочу быть сама собой, и точка!
– Лена, извини, мне в зал надо. У меня заказов полно, – прервала я совершенно бесполезный разговор и пошла работать.
Я понимала Ленку, принимала ее такой, какая она есть, и одновременно приходила к мысли о том, что ей никто не сможет помочь. Она была всегда открыта для потребностей других людей, но не разобралась в собственных. Ленка очень болезненно переживала тот факт, что потеряла семью, и всегда приводила мне в пример своих подруг-трансвеститов, женатых и имеющих детей. Правда, многие из них скрывают свою страсть к переодеванию от жен, что не может не приводить к дисгармонии в браке, потому что эти люди живут в постоянном страхе, опасаясь, что жена узнает о так называемых слабостях своего благоверного и сразу его бросит. Правда, есть семьи, где жена знает горькую правду о муже, принимает его таким, какой он есть, даже помогает ему в выборе белья и продолжает жить дальше. Такие браки больше похожи на браки двух подружек, которые умеют понимать, сострадать и сочувствовать.
Прохаживаясь от столика к столику то с подносом, то с блокнотом для записи заказов, я улыбалась натянутой улыбкой, смотрела на веселящихся людей и в который раз думала о том, что все это напускное, что за стенами этого клуба эти люди очень одиноки и чаще всего страдают сильнейшей депрессией. Тут их много, и у них общие увлечения и интересы, а стоит им шагнуть за порог клуба, каждый из них понимает, что он совершенно один.
Еще недавно столик у сцены постоянно бронировал один достаточно симпатичный трансвестит, который славился щедрыми чаевыми, а в последнее время он перестал к нам приезжать. Я думала, что он очень сильно занят или уехал в командировку, и только от Лены узнала о том, что он покончил свою жизнь самоубийством. Это за границей трансвеститы создают группы психологической поддержки, а тут, кроме клубов, подобных нашему, ничего нет.
Ленка любит пропустить рюмку-другую и порассуждать о враждебности нашего общества, о его жестоких предубеждениях, что из-за этого такие, как она, теряют семьи и работу. Глядя на вечно изливающую мне душу Ленку, я задавала себе один и тот же вопрос: а бывают ли счастливые трансвеститы? И не находила на него ответ.
Увидев, что Ленка забежала на кухню для того, чтобы пропустить очередную рюмку, я с особой решительностью отодвинула от нее бутылку и не удержалась.
– Ленка, ты что сегодня, с ума сошла? А если кто из начальства приедет? Прекращай пить. Дождись хотя бы, пока клуб закроется. Потом наберешься. Еще немного – и на ногах не сможешь стоять.
– Это была последняя рюмка, – честно пообещала мне Ленка.
– Я не знаю, в какой раз ты уже за последней рюмкой сюда прибегаешь.
– Просто не могу от вчерашнего отойти. У меня эта сцена до сих пор перед глазами стоит.
– Пора уже привыкнуть. Ты сама себе такую жизнь выбрала.
– Я не думала, что до такой степени будет тяжело, – задумчиво произнесла Ленка и сразу перевела разговор на другую тему. – Кстати, к нам только что такой политик приехал… Никогда бы не подумала, что он один из наших клиентов. Никогда его раньше здесь не видела. А может быть, он и приезжал, но только не попадал в мою смену. Его Светка обслуживает. У нее аж руки трясутся. Я уже ее предупредила, чтобы она его кипятком не облила или салат на него не уронила.
– Что за политик-то?
– Пойди сама посмотри, только не падай. Только постарайся, чтобы на твоем лице никак удивление не отразилось.
– Лена, не учи. Не маленькая. Не первый день работаю.
– В том-то и дело, что ты без году неделю работаешь, а этот человек к нам еще ни разу не приезжал. Тут даже самые опытные работники с трудом себя сдерживают.
Как только я вышла в зал, то сразу поняла, про какого господина идет речь, и от охватившего меня удивления чуть было не упала на пол вместе со своим подносом. Нет, вы не подумайте, что этот господин был в женской одежде. Он сидел в своем строгом костюме и обнимал трансвестита, с которым, собственно, и приехал в клуб. Трансвестит выглядел как довольно эффектная женщина, с яркой помадой на губах, с кричащим маникюром. На его голове был белокурый парик, завитый в локоны. Дорогое красное платье украшало множество воланов.
– Вот дела, – только и смогла сказать я, подойдя к соседнему столику.
Мне было сложно не смотреть на сидящего за соседним столиком политика, который галантно ухаживал за своей «дамой», ведь я видела его только по телевизору, но тем не менее я понимала, что в подобных местах любопытство не прощается и из-за него я могу не только вылететь с хлебной работы, но и нажить себе кучу серьезных проблем.
Заставив себя соблюдать клубную этику и не пялиться на чересчур известного персонажа, я подошла к столику, чтобы принять заказ, и, вскрикнув, уронила свой блокнот прямо на пол.