В небе сверкнула молния, послышался раскат грома. Джейн испуганно вздрогнула, представив, как шаровая молния влетает в окно и убивает ее прямо на месте. Затем она снова села за стол и открыла вторую часть: «В стиле Эрика». На губах у нее заиграла саркастическая улыбка, и она принялась читать с нескрываемым любопытством.
1
— Жизнь иногда меняет наши планы…
Элайн Брукс взяла со стола бумажный платок и, мило улыбаясь, протянула его Джейн.
— Я не хочу оказывать на вас давление, — продолжила гинеколог. — Подумайте с недельку. Вам тридцать лет, а после такой операции вы рискуете остаться бесплодной. В принципе, при таком сроке все должно пройти без проблем, но вам никто не даст полную гарантию. У вас это первая беременность?
Джейн утвердительно кивнула.
— Лично я считаю, что в этом вопросе каждый человек должен сам делать свой выбор. Хотя общественное мнение давит очень сильно. К тому же есть еще институт усыновления…
На этот раз Джейн покачала головой в знак несогласия. Доктор взяла ее за руку.
— Ребенок — существо абстрактное для мужчины до тех пор, пока он не возьмет его на руки. Я абсолютно уверена, что ваш мужчина не перестанет вас любить, если вы сохраните ребенка. Возможно, что когда-нибудь он вас за это даже поблагодарит.
Джейн мысленно умоляла ее замолчать. Этот разговор был для нее пыткой.
— Еще раз повторяю: решать должны вы. Я только пытаюсь вам помочь.
Джейн легла и раздвинула ноги, упершись ими в металлические скобы. Молодая женщина вставила ей хирургическое зеркало.
— Вы очень напряжены. Дышите глубже.
Джейн попыталась дышать спокойнее, но ее тело все еще было напряжено.
— Дышите.
Джейн открыла рот. Охваченная паникой, она задыхалась. Врач протянула ей руку, и она судорожно в нее вцепилась. Ее лицо стало пунцовым, по телу пробежала судорога. Джейн закричала. Наконец ее дыхание стало ровным.
— Дать вам успокоительное?
— Нет, не надо. Извините, не представляю, что на меня нашло, ведь мазок у меня брали по крайней мере раз двадцать, просто смешно!
— Не волнуйтесь. Лежите до тех пор, пока не почувствуете себя лучше.
Через десять минут Джейн вышла из бетонного здания — единственной современной постройки на Грин-авеню [6] , оправдывающей в это октябрьское утро свое название благодаря ухоженным газонам по обеим сторонам дороги и изобилию зеленой, едва тронутой желтизной листвы на деревьях, отбрасывающих тень на роскошные дома с колоннадами. Студенты в майках или рубашках с закатанными рукавами спешили в аудитории. Птицы устроили настоящий концерт. Джейн не сразу заметила, как белка, выбежав ей навстречу, встала на задние лапки и, боязливо поведя по сторонам маленькими круглыми глазками, в три прыжка вновь взобралась на дерево.
Вчера после звонка медсестры, сообщившей ей, что тест на беременность оказался положительным, Джейн радостно вскрикнула. Невероятно: ведь она принимала противозачаточные пилюли! Но в ту ночь, три недели назад, она вдруг ощутила что-то настолько странное и настолько сильное, словно внутри все распахнулось, и это это вызвало у нее слезы. Он тотчас приостановился. «Я делаю тебе больно?» — «Нет, что ты!» Именно в тот момент она и зачала. Никаких сомнений. В первую ночь.
Вчера, после пяти минут неземного счастья, она резко спустилась с облаков на землю. Жизнь одновременно преподносила и забирала у нее то (Джейн поняла это в течение этих пяти минут), чего она желала больше всего на свете.
Джейн набрала номер из одиннадцати цифр. После своего отъезда он звонил ей дважды. Она звонила ему впервые. В Германии было десять часов вечера. Он снял трубку.
— Алло?
— Это Джейн.
— Джейн! Как я рад! Я лежал в постели, и вдруг ты звонишь. Мне это не снится?
Почему он так удивлен? Джейн думала о нем двадцать четыре часа в сутки — как только звонил телефон, она надеялась, что это он.
— Мне нужно тебе кое-что сказать.
— Что?
— Я беременна.
Наступило молчание.
— Ты уверена?
— Я сделала анализ крови.
— Но ведь ты говорила, что принимаешь пилюли.
— Ну и что, иногда не срабатывает.
Снова наступило молчание, продлившееся несколько секунд.
— Жаль, что не могу сейчас быть с тобой. — И он добавил более уверенным голосом: — Конечно же, я возьму на себя те расходы, которые тебе не возместят. Это можно сделать в Медицинском центре университета?
«Это». Вполне приличное слово, чтобы не называть вещи своими именами.
— Не знаю.
— Который у вас сейчас час? Пять минут пятого? Послушай, позвони своему врачу, а я перезвоню тебе чуть попозже — у меня встреча с одним человеком.
Выйдя из дому и добежав до городского кинотеатра, она протянула кассиру десять долларов.
— На какой фильм? Все уже начались.
— На любой.
Вернувшись домой, она не обнаружила на своем автоответчике никакого сообщения. Может, он и звонил, но не нашел, что сказать.
Все это было прошлой ночью.
Джейн стояла перед своим домом. Медленно поднявшись по ступенькам, открыла дверь. Пять минут одиннадцатого. У нее был в запасе еще час, чтобы подготовиться к лекции. Сев за письменный стол в своей комнате, она открыла «Адольфа». Слезы брызнули у нее из глаз.
Занятия она начала с того, что попросила студентов кратко повторить то, о чем говорилось на предыдущей лекции. Самый серьезный студент, полный юноша в очках с очень толстыми стеклами, который, читая, обычно чуть не лежал на столе, поднял руку.
— La mort [7] , — произнес он по-французски с очень сильным американским акцентом, — является источником мучений в «Адольфе».
Джейн слушала рассеянно, устремив взор к голубому небу.
— Герой не знает, как сказать Элеоноре…
Она машинально исправила:
— Эленоре.
Все студенты добавляли это «о». Стив покачал головой, как бы извиняясь.
— …Эленоре, что la mort, которую он к ней испытывает, умерла. Но он…
Джейн нахмурила брови.
— L'amour [8] , — сказала она, делая ударение на последнем слоге, — а не la mort: если ты произносишь «ля мор», то получается смерть. А между любовью и смертью все-таки есть разница.