— Подождите! Представляется такой случай! Те люди свободны, но это не может продолжаться долго. Через год нам, может быть, будет чрезвычайно трудно найти кого-то на их место!

Николь была настолько шокирована дерзостью Мартина, что даже не обратила внимания на это «нам».

— Об этом не может быть и речи. Я решу проблему, когда придет время. На данный момент Луиза и Жозеф вполне меня устраивают, и у меня нет намерения их увольнять.

Она увидела, что Мартин сжал челюсти, а глаза у него потемнели. Она испугалась, что он ударит ее, как это уже было, когда они спорили из-за камер видеонаблюдения.

— Это же нетрудно! Я предлагаю вам нанять людей, которые готовы прекрасно работать, а сейчас эти старики просто пользуются вами! Ведь понятно же, что для вас более выгодно!

Николь задыхалась от возмущения. Она хотела встать с шезлонга, но из положения полулежа сделать это грациозно вряд ли удалось бы, а ей не хотелось выглядеть неловко под взглядом этого человека. Она положила руки на подлокотники кресла, посмотрела ему в глаза и, стараясь не заикаться от ярости, проговорила:

— Благодарю за беспокойство, но до сих пор мы прекрасно обходились без ваших советов и, думаю, обойдемся и впредь.

Мартин выпрямился, во всей его фигуре чувствовалось напряжение. Казалось, он готов броситься на нее. Он возвышался над ней во весь рост, и она еще раз подумала, что сейчас он ее ударит. Кто был дома? Конечно, Луиза. А Жозеф? По воскресеньям он иногда уходил повидать друзей. В любом случае садовник не защитил бы ее от Мартина, который привык драться и был на двадцать пять лет моложе…

— Прошу вас хорошенько подумать…

— А я прошу вас оставить эту мысль. Иначе я и в самом деле кого-нибудь уволю, но это будут не Луиза и не Жозеф.

Мартина передернуло, и его лицо перекосилось от ярости. То, что промелькнуло в его взгляде, испугало Николь. Но это длилось десятую долю секунды, и она подумала, что ей показалось. Мартин в растерянности молчал. Николь воспользовалась паузой, чтобы добавить:

— Господин Лансуа, вы работаете у нас шофером и дополнительно телохранителем. Каким бы образом вы ни воспринимали ваши обязанности, они строго ограничены. Управление персоналом не в вашем ведении. Я была бы вам признательна в будущем, если бы вы придерживались отведенной роли. В противном случае я должна буду предпринять необходимые меры. Вы меня поняли?

Они смотрели друг на друга — Николь снизу, сидя в шезлонге, он — возвышаясь над ней. Она выдержала его взгляд, не моргнув.

— Ладно, — наконец уступил Мартин. — Решать вам.

— Счастлива это слышать. А теперь, если у вас все, я бы хотела продолжить чтение.

Он развернулся и пошел прочь, не говоря ни слова. Николь для вида взяла книгу, но так и не смогла оторвать взгляда от высокой фигуры, широкими шагами удалявшейся от нее. Ее сердце сильно билось под тонкой рубашкой. Она посмотрела вокруг. Поблизости никого не было. Кто пришел бы ей на помощь в случае необходимости?

Она упрекнула себя за эту мысль. Она не должна бояться. Мартин находится здесь, чтобы защищать их. Никакой опасности не существует. Мартин просто хочет придать себе значимость. Важно не поддерживать эту игру, напоминая ему, где его место, если он переходит границы. Как с большой собакой. Чтобы не забывал, кто хозяин. Она усмехнулась. Мартин — сторожевой пес. Ни больше ни меньше.

Она постаралась успокоить дыхание, положила книгу на колени, чтобы унять дрожь в руках. Почему она так разнервничалась? Надо успокоиться. Мартин всего-навсего хотел поговорить с ней об организационных вопросах в доме. Просто он сделал это неловко, да и судьба других людей, видно, мало его интересует.

Почему она так на это отреагировала? Неадекватно, вот как это называется.

Наконец она призналась себе в том, что знала уже давно: она боится Мартина. Он внушает ей смутный страх, который не основан ни на чем конкретном. Ведь такое чувство преследует ее с первой встречи, когда ей показалось, что он сообщник бандита. Страх, основанный только на ее ощущении, что Мартин того же поля ягода, что и бандит, который приставил им нож к горлу.

«Когда заводишь сторожевую собаку, лучше брать волка, чем пуделя», — сказал ей муж, решая взять его на работу. Сейчас эта фраза вспомнилась, не в ней ли, в самом деле, кроется причина ее страха?

Раньше Николь никогда не встречалась с людьми такого типа. Жизнь с Даниелем не подготовила ее к подобным контактам.

Так причина в этом? Просто разный уровень культуры?

Мартин повернул за угол конюшен, он шел к себе. Николь притворилась, что читает, но строчки сливались у нее перед глазами. Ее мучил вопрос: они взяли Мартина для того, чтобы избежать неприятных ситуаций, или, наоборот, это повлечет за собой еще более серьезные проблемы?

Она решила сегодня же вечером поговорить об этом с Даниелем. Если тот вернется домой не очень поздно.

28

Несмотря на твердую решимость не придавать случившемуся больше значения, чем оно того заслуживало, Николь не переставала думать об этом в течение всего вечера. Она поужинала вместе с детьми, вполуха слушая их разговоры, после чего устроилась перед телевизором, переключая его с программы на программу, пока не остановилась на каком-то фильме. Потом она посмотрела еще пару фильмов… а потом пришел Даниель.

Николь едва дождалась, когда он поставит на пол свой кейс, и тут же рассказала ему о разговоре с Мартином.

Даниель в это время снимал ботинки и наконец, облегченно вздохнув, сунул ноги в домашние тапочки.

— И что было дальше?

— Дальше?

— Ну да, что произошло дальше? Он предложил тебе заменить Луизу и Жозефа, ты отказалась и сказала, что это не его дело. А потом?

— А потом ничего, он ушел к себе.

— И все?

— А что ты еще хочешь? Твой шофер позволяет себе нанимать кого-то, чтобы заменить наших слуг, высокомерно воспринимает отказ, и тебе этого недостаточно?

— Послушай, может быть, я не очень ясно определил рамки его обязанностей. Он хотел как лучше. Поверь мне, ты напрасно беспокоишься, он просто принимает свою работу близко к сердцу, и это очень хорошо. Ты что, предпочла бы шофера, который пренебрегал бы своими обязанностями и не считал необходимым даже мыть машину?

— Помыть машину и принимать себя за управляющего в доме — две большие разницы. И когда я говорю «нет», мне бы хотелось, чтобы он понимал, что это «нет»! Он обратился ко мне в таком тоне…

Даниель озадаченно нахмурился:

— Хочешь, я с ним поговорю?

— Нет! Ни в коем случае, — возразила Николь, — если ты будешь говорить об этом, то подорвешь мой авторитет. Он подумает, что я нуждаюсь в тебе, чтобы защититься, и то, что говорю я, не важно!

Даниель нетерпеливо поднял брови: