Она так и знала!
Он был здесь.
На другой стороне лужайки, на фоне ярко освещенного окна гостиной, четко вырисовывалась тень Мартина. Он стоял перед окном и смотрел на замок. Хлоя не могла видеть его глаз, она видела только черный силуэт, но дрожь пробежала у нее по спине.
— Нет, — прошептала она. — Ты не заменишь моего папу!
Потом она замолчала, потому что знала, что бросает ему вызов. Взрослым все равно, чего хотят дети. Что она может против этого человека, такого большого и сильного?
Тень в окне не шевелилась. Хлоя стояла и смотрела на нее. И вдруг Мартин поднял руку и помахал ей.
В ужасе девочка отступила. И чуть не закричала, наткнувшись на кровать.
Она перекатилась по ней, на четвереньках добралась до подушки, забилась под одеяло, накрылась им с головой, обнимая Гризу, которого не выпускала из рук, и выключила ночник.
Только тут она позволила себе заплакать.
Мирей села в кровати, пытаясь понять, что ее разбудило. Она слышала, как поздно ночью пришла Николь. Но никаких новостей не было: Даниель пребывал в коме. Врачи не делали прогнозов. Значит, надежда на выздоровление небольшая. Глаза у Николь покраснели от слез, а когда она прошла в свою спальню и закрыла дверь, Мирей услышала рыдания.
В доме стояла какая-то неестественная тишина. Мирей посмотрела на часы, было шесть пятнадцать утра. Она не была любительницей раннего вставания, что же могло разбудить ее? Без сомнения, какой-нибудь звук. В этом незнакомом доме достаточно легкого скрипа, чтобы ее встревожить. Николь уже встала? Бедняжка, наверное, не спала всю ночь. Ей понадобится дружеская поддержка. После некоторого колебания Мирей решилась наконец покинуть теплую постель и откинула одеяло. Вчера вечером она так торопилась, что даже не успела взять свою пижаму, и нашла какую-то майку в шкафу у Николь. Это была огромная футболка, которая доходила ей только до середины бедер. Дрожа от холода, она подумала, что нужно было найти и халат. Мирей вышла на площадку второго этажа и стала спускаться по лестнице. В кухне слышался какой-то шум. Неужели это Николь уже готовит кофе? В этом огромном доме такой холод, выпить горячего кофе было бы сейчас в самый раз!
Она вошла в кухню и столкнулась нос к носу с Мартином, который оттуда выходил.
— Вы? Что вы здесь делаете?
Он улыбнулся ей чарующей улыбкой и окинул взглядом с ног до головы. Мирей внезапно осознала, что футболка не такая уж длинная, под ней ничего нет, и то, как утренний холод подействовал на ее грудь, шофер, уж точно, заметил. Она скрестила руки на груди. Мартин поднял голову как ни в чем не бывало и посмотрел на нее чистым взглядом, словно ребенок:
— Я пришел немного убраться. Господин Берже упал в гостиной, опрокинул мебель, газеты, бутылку… Я не хотел, чтобы Николь увидела все это, когда проснется.
Мирей отметила, что вымытый бокал из-под виски стоит рядом с мойкой.
— Это мило с вашей стороны, но я бы и сама всем занялась. Как вы вошли сюда? У вас есть ключ?
— Дверь кухни никогда не закрывают…
Она чувствовала себя не в своей тарелке в присутствии этого типа. Почему, когда он сказал ей, что пришел помочь, позаботиться о Николь, своей хозяйке, он назвал ее просто Николь? У нее было такое ощущение, будто он вторгся сюда.
— Хорошо. Я займусь остальным. Вы можете идти к себе.
Он колебался, словно хотел что-то сказать, потом кивнул, прошел мимо нее и вышел через заднюю дверь, унося с собой мешок с мусором.
Он еще и мусор выносит! Мужчина, выносящий мусор по собственной воле, — это такая редкая жемчужина, что любая женщина мечтала бы о таком муже! Мирей рассмеялась бы, если б не это неприятное чувство, которое она испытывала в его присутствии!
Ключ торчал в дверном замке. Как только Мартин вышел на улицу, Мирей пересекла кухню и повернула ключ. Потом осмотрелась вокруг. Раз уж она встала, надо сделать что-нибудь полезное. Она нашла кофе и приготовила его в таком количестве, что хватило бы на целый полк. Потом взяла бокал из-под виски, который уже почти высох, вытерла и отправилась поставить на место в гостиной.
Мартин хорошо поработал: в комнате ничто не напоминало о трагедии, которая произошла несколько часов назад.
В соседнем помещении раздался звонок, и Николь вздрогнула от неожиданности. Она смотрела, как бесцветная жидкость из капельницы по трубке стекает к руке Даниеля. Она старалась смотреть на нее, черпая надежду в этом зрелище… Даниель без движения лежал на кровати, глаза его были закрыты, он не приходил в сознание после вчерашнего вечера.
Недавно она говорила с врачом; он только повторил то, что ей уже сказали ночью: «Еще слишком рано строить прогнозы. Надо надеяться».
Надеяться. Конечно, она надеялась. Она только это и делала. Но жизнь Даниеля зависела от этих странных аппаратов с зеленоватыми экранами, по которым бежали графики его сердечных сокращений. Николь возмущало собственное бессилие. Иногда она смотрела на экран с другой стороны кровати, на котором маленькая зеленая точка поднималась и опускалась, словно на русских горках. Дойдя до конца экрана, она пропадала, потом появлялась с другой стороны. От экрана к груди Даниеля тянулись проводки, приклеенные к коже пластырем. Николь смотрела на блестящую точку и мысленно посылала ей всю свою силу, стараясь помочь преодолеть эти бесконечные горки.
Вот уже второй раз Даниель оказывался в этом отделении, подключенный к этим варварским аппаратам, от которых целиком зависела его жизнь.
Теперь Николь отдавала себе отчет, что с того, первого, раза, после его выхода из больницы, она боялась этого момента, зная, что он неизбежно наступит и она не сможет этому помешать. Между тем Даниель старательно соблюдал предписания врачей, она за этим следила. Даже когда он уезжал из дома на несколько дней, он звонил ей каждый вечер и она настоятельно напоминала ему, чтобы он не забыл принять наперстянку.
Зачем все это — чтобы оказаться некоторое время спустя в отделении интенсивной терапии, борясь со смертью?
Нет, не надо думать о плохом. Не надо будить злой рок, который притаился где-нибудь в этой больнице, поджидая первого, кто перестанет сопротивляться. Даниель справится. Как он справился в прошлый раз. Он откроет глаза, устало улыбнется ей и скажет: «Привет, дорогая, я немного не в форме, а что у нас сегодня на обед?» — или что-нибудь в этом роде, что будет свидетельствовать о том, что он жив, что с ним все в порядке, что он вернется домой, к жене и детям…
Даниель не может умереть. Он ей нужен. Он нужен детям. Она знала, что Даниель позаботился об их финансовом положении еще до своего первого приступа, но думала о том, что никакие деньги не заменят присутствия отца и мужа.
Она протянула руку, сжала ледяные пальцы Даниеля в своих.