— А вон там, видишь на берегу какой-то домик… Не знаю, может быть, охранника, а может, спасателя. Только там нет никого.
— В том-то все и дело. Заходите, гости дорогие, чаю попейте с ватрушками… У нас двери открыты. — Послышался неприятный смех.
Незнакомцы дошли до кустов, что росли у входа в дом, и спрятались в них. Я по-прежнему не видела незваных гостей и не имела возможности их разглядеть, а потому все так же ловила каждое слово.
— Наверно, у них здесь просто не бывает никаких преступлений. Арабская страна все-таки. Как говорится, в Багдаде все спокойно. Это только мы, российские головорезы, сюда можем приехать, пострелять да потоптать землю. А вообще, ты знаешь, меня просто поразило, что тут так охраны мало. Молоток всегда такой предусмотрительный был, а тут что-то совсем облажался.
— А на хрена здесь охрана, сюда люди отдыхать едут. Я же тебе говорил, тут никогда ничего не случается. Это же страна, где просто нашествие туристов. Здесь люди купаются, загорают и радуются жизни. Расслабляются, одним словом, после трудной работы. Такие, как Молоток, сюда вообще редко приезжают. Они каждого шороха боятся. Молотку и подумать в лом, что по его душу сюда кто-то приехать может. Нам его легче в Москве завалить, чем ехать к черту на кулички. Сюда и ствол-то попробуй провези. Хорошо еще, что у тебя тут жена гидом на фирме несколько лет работает и у нее концы есть, а если бы их не было? Что тогда? Тогда бы мы здесь черта с два что нашли, потому что здесь ничего нет, кроме наркоты, конечно. Я вообще никогда не видел, чтобы наркотой так спокойно торговали, а тут прямо в аэропорту продают. Нам бы такие порядки!
— Так зачем же мы сюда тащились? Сам же говоришь, что в Москве Молотка завалить легче.
— Легче-то легче, но здесь спокойнее в том смысле, что здесь меньше улик и всего прочего. А ихние менты? Это ж вообще курам на смех. Небось в своих длинных хламидах, как бабы.
— Тут в хламидах только в деревнях ходят.
— А вот и нет. Здесь каждый так прикинут.
— Но менты, вернее полицейские, точно так не одеваются.
— Еще скажи, что они офигеть какие продвинутые.
— Продвинутые не продвинутые, но кое-что в своем деле петрят.
— Я бы себе тоже такую хламиду прикупил.
— На кой черт она тебе сдалась?
— Да так, по дому ходить.
— Хорош гнать. Может, ты еще их национальную косынку прикупишь?
— А почему бы и нет, и кальян в придачу. Буду как бедуин.
— Я тебе говорю, хорош гнать. И все же хорошо, что Спартак решил Молотка именно здесь убрать. На чужой земле.
— Это точно, здесь легче следы замести, потому что здесь нормальных следаков нет и никогда не было. Молоток и представить себе не может, что по его душу из нашей необъятной Родины приехать могут. В Москве-то он всегда начеку, в последнее время даже охрану нанял.
— Разве Молоток с охраной ходит?
— Я же тебе толкую, что в последнее время он с двумя охранниками прогуливался.
— Надо же, а я и не знал.
— Они за ним везде ходили. Наверно, даже в сортир. Я всегда говорил, что чем круче Молоток поднимается, чем большего достигает, тем больше в нем становится лажи. А нынче он вообще озверел. Даже не желает знать, где ваши, где наши. Живет так, как ему хочется.
— Говорят, он с бабой сюда прилетел?
— А что за баба-то? Эта его дура Кира?
— Говорят, другая.
— Ловко же Молоток устроился. С одной встречается, с другой на курорт едет.
— Так ведь эта Кира замужняя.
— А та, которая с ним прилетела, что за баба?
— Да я ее в глаза не видел. Обыкновенная шлюха. Кто ж еще с Молотком-то полететь может? Обычная шлюха, падкая на деньги. Нынче, сам знаешь, все бабы продажные, за лавэ хоть на Северный полюс полетят.
— А бабу мочить будем?
— Конечно, будем. Фигли нам ее в живых оставлять. Шлюха не шлюха, а язык и глаза у нее есть. В любой момент может нас сдать с потрохами.
— А если в доме еще народа полно?
— Значит, будем мочить всех, кто есть.
— Так это же трупов сколько. Слышишь, там женские голоса? Там, по-моему, баб человек двадцать.
— А нам на кой черт нужны женские голоса?!
— У нас установка уничтожить всех, кто есть в доме.
— Боюсь, что там больно баб много. Слышишь, сколько женских голосов?
— Ну и хер с ними. Нормальные бабы в это время спят или книжки читают, а ненормальные поют и танцуют. Мне лично вообще никого не жалко, а уж баб и подавно.
— Послушай, а чего у тебя голос такой?
— Акклиматизация. Колбасит меня чего-то.
— Еще бы. Люди по нескольку дней акклиматизируются, а мы с тобой всего на сутки прилетели. Что, сильно колбасит?
— Сильно.
— Домой вернешься, отлежишься. Температура может подпрыгнуть — как-никак, а дома снег, мороз. Но ничего, если организм здоровый, все будет хоккей.
Мужчины замолчали, а я прислонилась к деревянной стенке веранды, закрыла глаза и постаралась быстро собраться с мыслями. Я сразу поняла, что Молоток — это Анатолий и что эти двое приехали сюда, чтобы его убить. Тут же я вспомнила, как Анатолий покупал у Махмеда оружие. Выходит, он покупал его не для того, чтобы защититься от ковбоя, а совсем для других целей. Ковбой тут ни при чем, и Анатолий никогда не верил в его существование. Он купил оружие для того, чтобы защитить свою жизнь, потому что он что-то чувствовал и чего-то ждал…
— Послушай, а ты точно знаешь, что Молоток в доме?
— Конечно, ведь мы же сами видели, как он в него заходил. Приехал откуда-то вместе со своей девкой и арабом. Только араб в дом заходить не стал, сразу уехал. Молоток вдвоем с девкой в дом вошел. Послушай, а тебе его девка странной не показалась?
— Показалась, и не просто странной, а психованной.
— Смотри-ка, мы с тобой мыслим в одном направлении.
— Еще бы. Если бы мы с тобой в одном направлении не мыслили, то мы бы вряд ли с тобой сработались.
— Конечно, психованная, в шубе ходит в такую жару.