— Девушка по имени Комплекс, можешь пригубить рюмочку напоследок и до свидания.
— А вот хамить не обязательно! — Решительно подойдя к столу, я допила ликер из своего бокала и направилась к шкафу для того, чтобы переодеться.
Этот противный старикашка, так нелестно отозвавшийся о моей внешности, оказался прав. Изрядно поношенное платье служанки оказалось мне впору, словно его шили по мне.
— Ну как, влезла?! — крикнул мне мужчина, по-прежнему сидевший на своем месте.
— Влезла.
— Я так и думал!
— А я смотрю, платье-то не первой свежести. Не одна девушка его одевала и изображала в нем служанку.
— Это реквизит нашего института.
— Тогда понятно. Кстати, все девушки, которые мерили до меня это платье, имели ту же комплекцию, что и я. В вашем понятии все они были костлявыми и непривлекательными. Тем не менее в вашем шкафу платье не пятьдесят восьмого размера.
— На роль служанки требуется девушка, носящая одежду такого размера.
— Это почему же?
— Потому, что полные служанки неповоротливы и от них проку мало. Худые пошустрее.
— И часто в вашей квартире появляются девушки, готовые сыграть роль служанки?
— Совсем не так часто, как тебе может показаться на первый взгляд.
— А у меня на этот счет свое мнение.
— Предлагаю оставить его при себе. Ну что, ты оделась?
— Надеваю чулки.
— Замечательно. Надеюсь, что они тебе тоже впору.
— Мой размерчик. И как это вы только угадали?
— Работа у меня такая.
Посмотрев на себя в зеркало, я улыбнулась своему отражению и отметила про себя, что из меня действительно получилась бы неплохая служанка. Вернее, я смогла бы сыграть в кино роль служанки, потому что работать прислугой — совсем не мое предназначение. А вот этот карнавальный костюмчик мне очень даже к лицу. Чересчур короткая юбочка, сетчатые чулки, туфельки на высоких каблучках. Удивительно, что у деда в шкафу оказались три пары туфелек одинакового фасона, но разного размера.
В этот момент заиграла громкая музыка, и я растерянно выглянула из-за дверцы шкафа. Мужчина прилег на кровать прямо в одежде и держал в руках небольшой приемник, настраивая его на нужную волну.
— Ты готова?
— Готова. А вы что, устали сидеть? Вы зачем на кровать завалились?
— Водка в голову стукнула.
— Зачем же нужно было столько пить?
— Я же тебе уже, по-моему, объяснял, что мы живем один раз. И давай завязывай меня стыдить и учить жизни. Я уже большой мальчик и сам знаю, что такое хорошо и что такое плохо.
Зазвучала приятная музыка. Мужчина поставил приемник рядом с собой, протер носовым платком свои очки и оглядел меня с ног до головы.
— А что вы так на меня смотрите?
— Хороша!
— Вы же только что сказали, что я костлявая.
— Мое поколение и в самом деле привыкло к более пышным формам, но ты достаточно хорошо сложена.
— А перед этим вы наговорили мне кучу оскорблений!
— Я тебя не оскорблял. Я всего лишь заставил тебя раскрепоститься. Твоя зажатость отталкивает, а твои комплексы могут испортить все дело.
— Какое дело?
— Как какое? Мы же с тобой все решили. Я буду делать из тебя звезду.
— Надеюсь, я стану звездой не только в стенах этой коммунальной квартиры, — язвительно произнесла я.
— Сначала в этих стенах, а уж потом я буду выводить тебя в люди. Крошка, у тебя все впереди. Тебе повезло. Ты оказалась в нужном месте в нужное время. А самое главное, что ты познакомилась с нужным тебе человеком.
Я посмотрела на лежащего на старой железной кровати странного старикашку и подумала: неужели он действительно способен помочь мне стать известной актрисой? Я вспомнила слова своей матери, которая, осознав, что меня невозможно остановить и что я все равно уеду в Москву, вытерла слезы и дала мне последнее напутствие. «Я не люблю Москву, — честно призналась она, — потому что она фальшивая и продажная. Этот город встречает с распростертыми объятиями только тех, кто едет в нее с большими деньгами. А тех, кто приехал без денег, она начинает душить прямо на вокзале. Вот такая она, Москва. Я слышала, что там на одной лестничной площадке соседи даже не здороваются друг с другом. Знай, дочка, в Москве у тебя будет много недоброжелателей, которые будут откровенно над тобой смеяться и вставлять тебе палки в колеса. Ровно столько же у тебя будет мнимых доброжелателей, которые ни с того ни с сего начнут протягивать тебе руку помощи, но знай, что если ты возьмешься за эту руку, то эта же рука тебя и потопит. Будь осторожна, дочка, потому что в Москве — не то что в нашей хлебосольной провинции: в Москве каждый сам за себя».
Возможно, моя мама была права и мне не стоило открывать свою душу нараспашку перед первым встречным, а этот дед очень странный, с ним нужно держать ухо востро. Если он заведует кафедрой вполне приличного института, то это еще не означает, что он желает мне только добра и не хочет воспользоваться отчаянием не поступившей в институт провинциалки.
— Ну что, поиграем в служанку? — громко спросил меня Петр Степанович и сделал музыку немного тише. — С этой минуты тебя зовут не Светлана.
— А как?
— Тебя зовут Люси.
— Почему именно Люси?
— Потому что мне хочется, чтобы мою служанку звали Люси. Ты будешь звать меня не Петр Степанович, а «Мой повелитель».
— Ах, мой повелитель. — В эту минуту мне показалось, что я подыгрываю сумасшедшему человеку, но я постаралась не выдавать своих опасений. — Значит, я должна быть вашей служанкой?
— Конечно, моей, а чьей же еще?! А теперь, Люси, станцуй для меня.
— Вы это серьезно?
Мужчина сделал музыку еще тише и посмотрел на меня недовольным взглядом.
— Детка, входи в роль, или я разозлюсь и пошлю всю твою звездную карьеру к чертовой матери! Исполняй все мои желания! Я не понял, ты хочешь стать звездой или нет?
— Хочу.