Солодов переступил через неё и, взяв за руку, поволок к кровати.

– Отпусти меня, – умоляла Лидия. – Я тебя очень прошу.

Он оставил её на ковре и, взяв с тумбочки стакан, налил в него коньяку.

– Ты должна выпить обязательно. – Глотнув немного сам, протянул стакан жене. – А потом лечь в кровать и заснуть.

– Отвяжись от меня, – мотала упрямо головой Лидия. – Мне незачем туманить себе мозги. Пей сам, если тебе хочется.

Он достал из кармана ложку и, разжав ей челюсти, влил коньяк. Она кашляла и хрипела, но проглотила всё.

– Умница, – похвалил её доктор. – Больше я к тебе ни с чем приставать не стану. Если тебе нравится, можешь валяться на полу. Но лучше всё-таки лечь в кровать.

Вышел и снова запер дверь на ключ.

Его уже караулили в коридоре, и, показав бутылку водки, бородач подмигнул ему:

– Пойдём, док, помянем собаку, царство ей небесное. А заодно пообщаемся с немцами. Может, они вспомнят что-нибудь. Не существует в мире такого немца, которому шнапс не развязал бы язык.

– Ладно, пойдём, – согласился Солодов. – Трахнуть в самом деле не мешает. А то настроение такое, что хоть вешайся.

Сидели на кухне долго и накачались прилично. Все, не считая Густава. Водитель твердил упорно, что пьяный не сможет сесть за руль, – и пил только пиво.

Марта плакала, вспоминая собаку, и бородач пообещал ей, что привезёт из Финляндии щенка – лайку с голубыми глазами.

Девчонка устроилась на коленях у парня и, обвив руками его шею, пыталась откусить ему ухо.

Солодов рассказывал однорукому, что тоже когда-то был отличным стрелком. Ездил часто на охоту и привозил по дюжине уток за раз. А потом всё это ушло из его жизни, и остались только работа и больная жена.

Зазвонил висевший на стене телефон, и, подскочив к нему, Марта ответила:

– Нет, мадам, мы пока ещё не уехали. Нет, меня это нисколько не затруднит.

– Снова та женщина? – спросил парень.

– Да, опять она, – ответила Марта, насыпая в кофейник кофе.

– Я отнесу. – Парень оторвал от себя девицу и, сняв с коленей, пересадил на табуретку. – В этот раз она его точно получит.

Сбегав наверх, парень вернулся назад с медяками и выложил их на стол. Марта пересчитала деньги и, отдав одну монетку парню, спрятала остальные в кошелёк.

«Господи, – с тоской думал Солодов. – Это какой-то замкнутый круг, и всё вертится вокруг одного и того же».

– Ну всё, кажется, я надрался. – Он вышел из-за стола – и его сильно качнуло. – Пора это дело заканчивать.

Держась за перила, поднялся по лестнице. Постоял немного в коридоре, размышляя, куда ему двигаться дальше. К себе или к любовнице? Но выбрал третий вариант – к супруге. Решил, что стоит всё-таки заглянуть ещё раз к жене. Поговорить с ней ласково и как-то обнадёжить. А то она уже от отчаяния кидается на людей.

Войдя в номер, щёлкнул выключателем, но люстра почему-то не загорелась. Света, впрочем, было достаточно – в окно заглядывала яркая луна.

На полу валялась одежда, а постель осталась несмятой. В кровать она так и не легла и, значит, пьяная, дрыхнет сейчас в ванной.

Он постучался в дверь и, не дождавшись ответа, повернул ручку и вошёл.

Увидев неподвижное синее тело, сразу же понял, что жизнь из него ушла.

Запалил зажигалку и, с трудом сдерживая отвращение, наклонился над женой.

Картина была действительно жуткая. Её изуродованные ноги высовывались наружу, а голова находилась под слоем воды, около дна. Рот и глаза были открыты, а на груди лежал фен.

Вероятно, Лидия сушила в ванной волосы, и в приборе что-то закоротило. Её ударило током, она упала в воду – и захлебнулась. Это было единственное разумное объяснение, которое сейчас приходило в голову. Правда, голова была нетрезвая.

– Тут у нас возник ещё один труп, – позвонив Манго, сообщил Солодов. – Моя супруга прямой дорогой отправилась в рай.

Манго сразу же примчалась и, входя в номер, скривила рот:

– Фу, как от тебя воняет алкоголем. Обязательно было так напиваться?

– Это я на поминках, – сказал он. – Мы оплакивали собаку.

– А почему здесь нет света? – поинтересовалась Манго.

– Фен, наверное, был неисправный, или вода в него попала. Короче, закоротило.

Он выдернул вилку из розетки и, потянув за провод, вытащил из ванны фен. Потом сходил в коридор и, открыв щиток, включил автомат – свет сразу же загорелся.

– Да, это настоящий ужас. – Заглянув на минутку в ванную, Манго вышла оттуда с бледным лицом. – Ты думаешь, что она сама утонула?

– Чёрт её знает, – пожал он плечами. – Могли, конечно, и помочь. После того как отравили собаку, я ничему уже не удивлюсь.

– Ты любил её когда-нибудь? – спросила она.

– Так давно всё было. – Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить то, что им двигало тогда. – Какая-то детская влюблённость, вероятно, во мне всё-таки жила. Но не это было главным. Она была признанной звездой, и я мечтал о ней, как о чём-то недостижимом. А когда удалось завоевать, был безумно счастлив и ужасно гордился собой.

– А сегодня ты, значит, не гордишься собой? – Она взяла его за галстук и, подтянув к кровати, толкнула на матрас. Прыгнула сама и, навалившись на него, стала душить. – Только попробуй мне сказать, что не хочешь меня завоевать.

– Ты мне нужна, – сказал он, когда она ослабила немного хватку. – И я тебе тоже нужен. Мы с тобой вместе чёрт-те каких ещё дел наделаем. Ты выйдешь за меня?

Глава четырнадцатая
Железяка

Накануне у него опять сильно разболелась спина, и, наглотавшись таблеток, он завалился спать ещё засветло. Задёрнув шторы, превратил день в ночь и погрузился в сон, как в реку.

Его подхватило и понесло течение и, отдавшись быстрому потоку, он с интересом следил за тем, как меняются очертания берегов. Скучные однообразные равнины уступили место холмам, и они начали быстро расти и, дотянувшись до небес, превратились в горы.

Он оказался вдруг в совершенно незнакомых местах, и обитавшие здесь люди сильно отличались от того мелкого народца, с которым он много лет жил бок о бок.

Они были все высокие и красивые, мужчины и женщины, в одинаковых кожаных жилетах и в юбках, и на поясах у них висели короткие мечи.

Люди махали ему руками и кричали что-то, и, хотя он не понимал ни слова, всё читалось на их лицах. Эти люди славили его, как героя, и он был для них воплощением силы, мудрости и доброты.

Они зазывали его к себе, обещая сделать своим вождём. Он начинал уже всерьёз подумывать о том, что есть, пожалуй, смысл принять это лестное предложение.