Протянула старикану цветы, но он заслонился от неё обеими руками, как заслоняются от страшного известия, и попятился назад.
Развернулся круто – и покинул сцену.
Музыканты постояли ещё немного, поглядывая на кулисы, и ушли тоже.
Слушатели аплодировали неистово, требуя продолжения, но к ним вышел только администратор.
– Концерт окончен, господа, – объявил он.
– Пошли отсюда, – позвал её Цыпа. – Много времени уже, и нам нужно ещё поймать такси.
Ловить никого не пришлось – машины ждали пассажиров у выхода.
– Нужно приготовить мелкие купюры. – Она полезла в сумку за деньгами, но он, как истинный джентльмен, не позволил ей достать кошелёк.
– Перестаньте Бога ради, – сказал решительно Цыпа. – Вы ведь покупали билеты, а за такси заплачу я.
Используя свой немецкий, он быстро договорился с водителем о цене, и сумма была намного меньше той, которую заплатила за свою поездку она.
– Вам нужно жить здесь, – сказала она. – Вы очень хорошо сможете тут устроиться.
– Я и сам уже подумывал об этом, – признался он. – Мне бы только зацепиться за что-нибудь, за какой-нибудь женский подол, а потом я уже раскручусь.
Когда до отеля оставалось уже совсем немного, их обогнал красный «БМВ», и сидевший за рулём Вадим показал им палец.
– Ну и чего он хочет этим сказать? – не понял Цыпа. – Что он классный гонщик?
Машину мотало из стороны в сторону, как пьяную, и на повороте занесло и выкинуло на обочину. Повезло ещё, что в этом месте стоял щит, предупреждавший об опасности, и автомобиль въехал прямо в него.
Вадим выскочил на дорогу и, подняв руку, остановил такси.
– Видели, как меня водило? – подсев к ним в машину, спросил он. – Думал уже, что не доеду.
– Водка, коньяк и, кажется, ещё виски, – обнюхав его, определил Цыпа. – Эта горючая смесь называется «Коктейль Молотова». А говорил, что на работе не пьёшь.
– Так это я с радости, – объяснил тот. – Неожиданно пришли бабки, и я решил, что чёрная полоса прошла. А тут вдруг машина начала юлить. Чего с ней такое случилось?
– То, что и должно было случиться, – сказал Цыпа. – Дерьмовую тачку тебе турки подсунули. В следующий раз к ним не пойдёшь.
Отель появился, как всегда, неожиданно. Отделившись от склона, возник на пути, как старая цитадель. Стоял мрачный, без света, и только неоновая надпись, горевшая на крыше, привязывала его к нашим дням.
Внутрь их впустила юная немка. Все остальные завалились спать, а девчонку оставили караулить вход. Вооружённая спицами, она сидела на маленькой скамеечке и вязала носок.
– Хорошая девочка, – погладил её по соломенной головке Вадим. – Ты очень трудолюбивая, и Господь наградит тебя.
Вадим пошёл к лестнице, но Цыпа придержал его за локоть.
– У нас с тобой осталось одно незаконченное дело, – напомнил он. – Ты ведь сегодня в выигрыше – мог бы рассчитаться со мной.
– Какую-то сумму, наверное, смогу вернуть, – согласился Вадим. – Заходи сейчас ко мне. Заодно и в картишки перекинемся.
Громкие голоса разбудили хозяйку, и, накинув вместо халата на голое тело шубу, она вышла в коридор. Отступила в сторону, пропуская мужиков, и встала на пути у женщины.
– Никогда не видела на вас эту шубу. – Проведя рукой по серебристому меху, убедилась в том, что это точно такая же норка, как и у неё. – Вы где её покупали?
– В России, – ответила Пикколо. – Привезла с собой, но надевала очень редко. Не то чтобы берегла, но как-то не было поводов.
– Зайдём ко мне на минутку, – предложила Манго. – Мне нужно кое-что с вами обсудить.
– А нельзя это отложить? – спросила флейтистка. – Сегодня был тяжёлый день, и я жутко устала.
– Я не задержу вас долго, – пообещала начальница. – Кстати, этот разговор для вас не менее важен, чем для меня.
В номере было жарко, и, хотя Пикколо страшно не хотелось этого делать, она согласилась снять шубу.
Потом уступила ещё раз. Манго уговорила её выпить джина со льдом, и, как это ни странно, холодный напиток согрел горло, и оно перестало хрипеть.
– Я почему-то уверена, что вы захотите поговорить со мной о Лидии. – Пикколо решила, что нет смысла ходить вокруг и около. Если против неё что-то есть, пускай выкладывает.
– А вам есть что рассказать? – сощурив глаза, посмотрела на неё пристально Манго.
– Не знаю, – пожала та плечами. – Это зависит от того, что вас интересует.
Флейтистка попробовала оттянуть немного вниз ворот душившего её платья, но ничего не вышло. Позавидовала хозяйке, которая разгуливала по номеру в одной коротенькой футболке.
Обе шубы лежали сейчас на диване и, взяв одну, Манго хотела повесить её в шкаф.
– Ой, простите, это ваша, – извинилась хозяйка. – Они такие одинаковые, что немудрено и перепутать.
– Он мог видеть меня в коридоре, этот ваш солдат, – сказала Пикколо. – Но он не видел, как я её убивала.
– Закрыли эту тему. – Манго подлила ей в стакан ещё джина. – Чем скорей забудется эта история, тем лучше.
– Да, болтовня пустая надоела, – согласилась флейтистка. – Сколько можно обсуждать эту смерть? Пора бы уже заняться живыми.
– Для этого, собственно, я вас и позвала. – Хозяйка достала из сумки и показала ей две медицинские карты. – Одна из них ваша, а вторая того мужчины, который ходил с вами на концерт. Мы должны выбрать того, кому лечение действительно жизненно необходимо. Завтра этот человек ляжет на операцию, а второй отправится домой.
– Вы хотите, чтобы я выступила в роли эксперта? – удивилась она.
– Вот именно, – кивнула Манго. – С этого дня мы будем проводить что-то вроде открытого конкурса. В обсуждении может принять участие каждый, и, если у вас есть серьёзные аргументы в чью-то пользу, вы должны их изложить. А мы постараемся их учесть.
– Тут и думать нечего, – сказала решительно флейтистка. – Конечно, это должен быть он.
– Во что будем играть? – достав из кармана карты, спросил Вадим.
Цыпа протянул к нему раскрытую ладонь.
– Сначала деньги, а потом игра.
– Нет вопросов, – не стал с ним спорить Вадим и, выложив на стол несколько сотенных купюр, раздал карты. – Против покера что-нибудь имеешь?
Неожиданно в дверь постучали, и женский голос спросил:
– Извините, к вам можно?
Вошла музыкантша, и Вадим показал на стул:
– Подсаживайтесь, и, если хотите, я раздам и на вас тоже.
– Спасибо, играть я не буду, – отказалась она. – Сама, к сожалению, не продвинулась пока дальше «дурачка», но ужасно люблю смотреть, как сражаются другие.