Дальше Робин проскролила всякие подробности:
…мультиплатиновый альбом «Hold It Back» (1975). Беспрецедентный тур по Америке был прерван в Лос-Анджелесе в связи с обвинением в хранении наркотиков и арестом нового гитариста Дэвида Карра, с которым… —
и остановилась на рубрике «Личная жизнь»:
Рокби три раза состоял в браке: в 1969–1973 гг. — с однокурсницей по Школе искусств Ширли Мулленс, от которой имеет дочь Мейми; в 1975–1979 гг. — с манекенщицей, актрисой, активисткой Движения за гражданские права Карлой Астольфи, от которой имеет двух дочерей: телеведущую Габриэлу Рокби и дизайнера ювелирных изделий Даниэлу Рокби; с 1981 г. по настоящее время — с кинопродюсером Дженни Грэм, от которой имеет двоих сыновей, Эдварда и Эла. У Рокби также есть внебрачные дети: дочь Пруденс Данливи, от актрисы Линдси Фэнтроп, и сын Корморан, от известной фанатки Леды Страйк, которая в 1970-е гг. сопровождала группу во всех поездках.
Из кабинета донесся душераздирающий вопль. Робин вскочила так резко, что стул откатился назад. Вопль стал еще громче и пронзительней. Она бросилась в кабинет.
Миссис Хук, которая, сняв оранжевое пальто и фиолетовый берет, осталась в джинсах и каком-то гончарном балахоне, бросилась на Страйка и молотила его кулаками в грудь; звук был как от бурлящего чайника. Монотонный вопль не умолкал ни на миг: казалось, она должна либо перевести дух, либо задохнуться.
— Миссис Хук! — вскричала Робин и схватила клиентку за дряблые предплечья, чтобы выручить Страйка.
Но миссис Хук оказалась сильнее, чем можно было подумать: она действительно сделала паузу и набрала полную грудь воздуха, но не прекратила лупить Страйка; ему не оставалось ничего другого, кроме как осторожно поймать ее запястья и удерживать их в воздухе. Однако миссис Хук сумела вырваться и с собачьим воем бросилась навстречу Робин.
Поглаживая рыдающую женщину по спине, Робин мелкими шажками вывела ее в приемную.
— Вот так, миссис Хук, вот так, — приговаривала она, заботливо усаживая клиентку на диван. — Давайте я чай заварю. Вот так.
— Мне очень жаль, миссис Хук, — официальным тоном проговорил Страйк с порога своего кабинета. — С такими известиями смириться нелегко.
— Мне к-казалось, это Валери, — скулила миссис Хук, обхватив растрепанную голову руками и раскачиваясь взад-вперед под стон диванных пружин. — Мне казалось, это Валери, а это… м-моя родная сестра.
— Я пошла заваривать чай! — в смятении прошептала Робин.
В дверях она спохватилась, что не закрыла страницу с биографией Джонни Рокби. Бежать назад с чайником было бы нелепо, и она поспешила за водой в надежде, что Страйк будет успокаивать миссис Хук и не посмотрит на монитор.
Прошло сорок минут; миссис Хук, выпив две чашки чая, израсходовала половину рулона туалетной бумаги, принесенного Робин из уборной на площадке. В конце концов, промокая глаза и судорожно вздрагивая, она удалилась и унесла с собой компрометирующие фотографии, а также индекс, указывающий место и время съемки.
Страйк выждал, чтобы клиентка скрылась за углом, и, весело напевая, сходил за сэндвичами, которые они с Робин приговорили за ее столом. Это был самый дружественный его жест за всю неделю; Робин не сомневалась, что ей устроили своего рода отвальную.
— Вам известно, что сегодня после обеда у меня встреча с Дерриком Уилсоном? — спросил он.
— С охранником, которого пробрал понос, — уточнила Робин. — Да, известно.
— Когда я вернусь, вас уже не будет, так что мне надо перед уходом закрыть ваш табель. Слушайте, спасибо вам за… — Страйк кивком указал на опустевший диван.
— Не за что. Бедная женщина.
— Угу. По крайней мере, теперь она его припрет к стенке. Да, кстати, — продолжил он, — спасибо за все, что вы сделали в течение этой недели.
— Это моя работа, — непринужденно ответила Робин.
— Если б я мог позволить себе секретаршу… но вас, я думаю, ждет хлебная должность личного референта у какого-нибудь воротилы.
Робин почему-то обиделась.
— Я к этому не стремлюсь, — сказала она.
Повисла напряженная пауза.
Страйк вяло заспорил сам с собой. Ему не улыбалось со следующей недели приходить в пустую приемную; общество Робин оказалось приятным и необременительным, а ее деловые качества не могли не радовать; но платить за приятное общество было бы нелепо да и расточительно — он же не какой-нибудь гнусный викторианский магнат, правда? «Временные решения» брали грабительские комиссионные; Робин оказалась для него непозволительной роскошью. Он поставил ей еще один плюс за то, что она не стала расспрашивать его об отце (от Страйка не укрылась страница из Википедии на экране монитора): где еще найдешь такую сдержанность — именно этим качеством он обычно мерил новых знакомых. Но в любом случае на первый план выступали практические соображения — увольнять так увольнять.
А вот поди ж ты, в голову лезло совсем другое: одиннадцатилетним пацаном он поймал змейку медянку в корнуолльском лесу Тревейлор; как только не умолял он тетю Джоан: «Ну пожалуйста, разреши мне ее оставить… пожалуйста!»
— Ладно, я пошел. — Он уже подписал ей табель учета рабочего времени и выбросил обертки от сэндвичей в корзину для бумаг вместе со своей бутылкой из-под воды. — Спасибо за все, Робин. Удачи на новом месте.
Страйк взял пальто и закрыл за собой стеклянную дверь.
У лестницы, на том самом месте, где он сначала чуть не убил, а потом спас временную секретаршу, ноги почему-то сами собой остановились. Чутье держало его мертвой хваткой, как упрямый пес. Стеклянная дверь со стуком распахнулась у него за спиной; он обернулся. Робин вспыхнула.
— Послушайте, — сказала она, — мы можем договориться. Чтобы обойтись без «Временных решений». Вы будете платить мне из рук в руки.
Он заколебался:
— Агентства по временному трудоустройству этого не любят. Вас занесут в черный список.
— Ну и пусть. У меня на следующей неделе три собеседования, устроюсь на постоянную работу. Если в назначенное время вы меня отпустите…
— Без проблем, — сказал он, не успев прикусить язык.
— Вот и хорошо, тогда я смогу остаться еще на неделю-другую.
Пауза. Здравый смысл вступил в короткий, жестокий бой с чутьем и душевным расположением — и проиграл.
— Угу… ладно. Что ж, в таком случае позвоните-ка еще разок Фредди Бестиги, хорошо?
— Да, непременно, — сказала Робин, пряча ликование под маской деловитой невозмутимости.
— Тогда увидимся в понедельник после обеда.
Впервые за все время Страйк ей улыбнулся. Казалось бы, он должен был на себя досадовать, но, выходя на послеполуденный холодок, почему-то не испытал ни малейшего сожаления, а, наоборот, почувствовал непонятный прилив оптимизма.