— По тому положению, в котором мы увидели застреленного мужчину, я бы не сказал, что до того, как его застрелили, он стоял на коленях, — задумчиво произнес следователь и подозрительно оглядел бабулю, настроенную на самые решительные действия.
— Стоял, сынок. Еще как стоял. Я тебе говорю, что стоял на коленях. Если бы моя Муся могла говорить, она бы это подтвердила. Тебе, сынок, это пожилой человек говорит, который целую жизнь прожил, а ты смотришь на меня с недоверием. Ты посмотри на эту девицу. Убийца, она и есть убийца. У нее же это на лице написано.
— Бабушка, зачем вы врете? Зачем вам это нужно? — Моему возмущению не было предела. — Да как вам не стыдно! Ведь вы же сами говорите, что вы пожилой человек, а сказки сочиняете, словно маленький ребенок!
— Это как тебе не стыдно! — еще больше разошлась бабуля. — Кто тебя научил людей убивать?! Ты киллерша, вот ты кто. Я когда тебя увидела, сразу поняла, что ты киллерша!
— Кто? — не поверила я своим ушам.
— Киллерша. Ты людей убиваешь и за это получаешь деньги, — с видом знатока выдала бабуля.
— Бабушка, да вы фильмов пересмотрели! Вы, наверно, на ночь много телевизор смотрите. Вам нужно срочно сократить время просмотра и лучше побольше гулять на свежем воздухе.
— Подождите, — вклинился в нашу перебранку следователь и посмотрел на бабушку.
— Жду, — по стойке смирно встала бабуля.
— Вы говорите, что вы видели, как эта женщина стреляла в мужчину? Вернее, вы это не говорите, вы это утверждаете?
— У меня эта кровавая картина сейчас перед глазами стоит. Могу все описать в самых мельчайших подробностях. Все как на духу. Даже не знаю, как теперь буду со всем этим жить. Теперь меня нужно к врачу, а Мусю к ветеринару, — не моргнула глазом бабуля.
— Вы утверждаете, что женщина стреляла в мужчину неоднократно?
— Пока не закончились патроны.
— Но тут есть человек, которому эта женщина прострелила колесо, а также другие свидетели, которые видели, как эта обезумевшая женщина была не в себе и совершенно бессмысленно палила по машинам. Тогда ответьте мне на вопрос, если эта женщина выпустила все патроны в мужчину, то каким образом она прострелила колесо вон той машине? — Следователь показал рукой на стоящую неподалеку зеленую «Ниву».
Бабуля с интересом посмотрела на машину и вновь не растерялась:
— Эта бесстыжая способна на все. Такая может делать два дела одновременно. Я думаю, что у нее было два пистолета.
— Два пистолета? — не меньше меня удивился следователь.
— Два, — подтвердила бабуля.
— Чокнутая! — У меня вконец сдали нервы. — Еще скажи, что у меня было ведро патронов.
— Может быть. Такая сумасшедшая, как ты, может по московским улицам и с автоматом ходить!
По лицу следователя было понятно, что ему уже все давно ясно.
— Если вы утверждаете, что видели два пистолета, то где тогда второй? Его тут нет.
— Она его в воду выкинула. — Бабушкиной фантазии не было предела.
Следователь посмотрел на часы и, решив не терять времени даром, объяснил бабушке, что происходит с теми, кто дает ложные показания, и как складывается их дальнейшая судьба. Слова следователя произвели мгновенный эффект. Бабуля опустила глаза и перевела все свое внимание на собачку, спросив ее, не хочет ли она есть.
— Так вы готовы быть свидетелем и подписаться под каждым вашим словом? — прищурил глаза следователь.
— А я ничего не видела, — тут же съехала бабушка.
— Как же так? А два пистолета, мужчина, стоявший на коленях и просящий о пощаде?
— Не видела. Да у меня и зрение плохое. Я без очков вообще ничего не вижу.
— Но ведь вы нам только недавно так красноречиво все рассказывали.
— Наверное, мне просто померещилось. У меня в последнее время случались галлюцинации. Это нормально. Я старый, больной человек. И вообще мне домой пора. Я вышла только собачку выгулять. Она кушать хочет.
В знак доказательства сидевшая рядом с бабулей болонка несколько раз пролаяла, и бабуля вместе с собачкой отошли от толпы.
— Пойдем, Муся. Пойдем. Ты уже, наверное, кушать хочешь. Что-то мы с тобой здесь задержались и уже проголодались.
— Вот из-за таких бабушек в тюрьму попадают невинные люди, — сказал кто-то из толпы, которая уже заметно поредела.
— Не такая уж она и невинная. Конечно, бабушка дала лишку.
Как только меня доставили в изолятор, меня охватила жуткая паника, и я попыталась надавить на жалость:
— Ребята, выпустите меня отсюда. Я же не убивала. Ведь у вас же даже свидетелей нет.
— Тысячи преступлений совершаются без свидетелей, и, между прочим, несмотря на это, совершившим преступление приходится нести уголовную ответственность, — ответил мне самый старший.
— А то, что ты палила без разбора, думаешь, тебе даром пройдет? — не мог не уколоть меня молодой прыщавый милиционер. — Если все так будут устраивать беспредел, то что же тогда будет?
— Вы хотите сказать, меня посадят?
— А ты думала как? Вышла, постреляла — и все путем? Нет, дорогуша, так не бывает!
Я не знаю, сколько времени я просидела в изоляторе, но мне показалось, что прошла целая вечность. Периодически я закрывала глаза и не верила в реальность происходящего. То, что сейчас произошло со мной, Руслан всегда называл одной фразой, когда рассказывал про кого-нибудь из своих друзей. Мол, его приняли Опера. Получается, что меня сейчас тоже приняли опера. А еще я подумала о том, как интуитивно почувствовала то, что хочу погулять налегке, и оставила сумочку в машине Руслана. Когда сотрудники милиции меня обыскали, они были очень удивлены, потому что у меня вообще ничего не было. Ничего, даже нижнего белья, что привело их в состояние шока. А вот если бы я взяла с собой свою сумочку, все было бы намного сложнее. Запрещенная аппаратура и книжка с уликами, конечно же, не сыграли бы мне на руку и, вне всякого сомнения, привели бы в бешенство Черепа.