— Ну, это уж мы слишком далеко зайдем, — улыбнулся я.
— Я вот тоже далеко зашел — построил империю, — отрезал он.
На это у меня не нашлось ответа, и я замолчал, но мне показалось, что Кардинал ждет возражений. Если мне показалось неправильно, я в глубокой заднице, это ясно, однако тянуло поспорить.
— В некоторых случаях ваша логика не работает, — осторожно начал я.
— Например?
— Эйнштейн. Величайший гений всех времен. А спал верных восемь часов, не сойти с этого места.
— Эйнштейн все профукал, — отмахнулся Кардинал. — Было у него богатство? А власть? Что он поимел, в чем его выгода?
— На основе его теории создали ядерную бомбу.
— Да, — согласился Кардинал. — Создали. Другие. Такие, как я, мистер Райми. Обладающие властью, видящие цель и твердо стоящие на земле обеими ногами. Эйнштейн с этой бомбы не получил ничего. Наоборот, твердил, как она опасна. А ведь мог сделать свою бомбу, взять весь мир в заложники и получить состояние. Но нет, он слишком много спал. Если кому и не помешали бы лишних восемь часов в день, так это Эйнштейну. Использовал бы свою теорию относительности, чтобы влиять на фондовый рынок, — вот это было бы умно!
Фондовый рынок… У меня шевельнулось воспоминание.
— Я недавно разговаривал с И Цзе Лапотэром. И он мне посоветовал поинтересоваться у вас насчет акций и предсказаний. Он…
Лицо Кардинала стало мрачнее тучи, и я моментально умолк. Он грозно выставил вперед руку с искривленным мизинцем:
— Не смей больше упоминать при мне этого ублюдка. Нет такого. Когда-то я знал человека по имени Инти Майми, он ушел с моей службы и больше для меня не существует.
— Простите.
— Не извиняйся! — рявкнул Кардинал. — Молчи!
Он отошел к окну и погрузился в мрачное раздумье.
— Инти Майми, — наконец со вздохом произнес он. — Великий человек окружает себя великими. Я — правитель этого города, потому что его сильнейшие принадлежат мне. Инти Майми был лучшим. Я возлагал на него такие надежды… Мы правили бы миром вместе, рука об руку. Но он от всего отказался, разрушил мои планы, отбросил меня назад на годы. Я бы уже перебрался отсюда. Страны мира подчинялись бы мне так же, как сейчас подчиняется город, я правил бы государствами, а не каким-то вшивым городишкой.
Он печально покачал головой. Услышав такое от кого-то другого, я только покрутил бы пальцем у виска, но от этих слов по коже шли мурашки. Мне приоткрылась будущая империя Кардинала, коленопреклоненный мир у его ног. Он не будет распыляться на всякие высшие расы. Нет, он один приберет все к рукам.
— Почему вы не убили его?
У Кардинала пугающе задергалась челюсть, а пальцы сжались в кулаки. Он изо всех сил сдерживал ярость, и это меня обрадовало несказанно — обычно правитель города не утруждал себя самоконтролем.
— Не испытывай мое терпение, — прорычал он. — Я же велел не упоминать его имени! Хватит на этом.
— Хорошо, — покорно ответил я. — А что насчет фондового рынка и прорицаний?
Он улыбнулся, и я понял, что опасность миновала. Хотя бы сейчас.
— Ладно, открою тебе свой секрет. Но только между нами. Я уже полтора десятка лет король фондового рынка. Есть люди, которые за мою тайну отвалили бы любую сумму; есть банкиры, готовые ползать на коленях, лишь бы ее заполучить. Инти Майми мог бы быть поаккуратнее с намеками. Придется принять меры. А тебе я бы посоветовал впредь держаться подальше от этого падшего ангела. Однако, раз уж шила в мешке не утаили, к чему отпираться? Посиди-ка здесь пару минут, я сейчас. Допей пока. Надо позвонить.
Вернувшись (примерно через четверть часа), он повел меня из кабинета наружу, мимо секретаря и дожидающихся в приемной, к лифту. Нажал кнопку, двери разъехались.
— Шестой, — рыкнул он на задрожавшего лифтера, и мы начали спускаться.
— Ты уже бывал в Холодильнике?
— Нет.
— Но знаешь, что это?
— Да, конечно.
Холодильником назывался огромный частный морг, принадлежавший Кардиналу. Многие его друзья и враги обрели здесь вечный покой, и, по слухам, тысячи тел до сих пор хранились в этом Холодильнике по непонятным причинам.
— Я попросил заказ на вынос, — подмигнул Кардинал.
Внизу мы вскоре очутились перед массивными раздвижными дверьми. Кардинал набрал код доступа на панели сбоку, и двери послушно поползли в стороны, открывая вход в продолговатое помещение с простыми скамьями вдоль стен и операционным столом посередине. Кардинал уселся на одну из скамеек, мне указал на соседнюю.
Где-то полчаса мы просто сидели и ждали, сложив руки на коленях.
Кардинал что-то фальшиво мурлыкал себе под нос. Наконец двери разъехались снова и вошли три гвардейца, везущих каталку с упакованным трупом. Тело они переложили на стол в центре зала и так же безмолвно удалились.
Поднявшись, Кардинал двинулся к столу, кивком подзывая и меня. Расстегнув молнию на пластиковом мешке, он отогнул края, являя на свет обнаженное тело мужчины лет сорока плюс-минус немного. Как давно он умер, определить по этому замороженному, как индейка, трупу не представлялось возможным.
— Саймон Спантон, — представил его Кардинал. — Большой начальник в крупной компьютерной компании. Был. До своей скоропостижной кончины во цвете лет. Полагаю, сердечный приступ на фоне стресса, а может, и передозировка наркотиков. Вот что чаще всего губит молодых начальников.
Кардинал выдвинул ящик стола, который я раньше не заметил, и добыл оттуда набор скальпелей. Потом снял с бокового крючка пилу и другие серьезные инструменты, предназначенные для того, чтобы пропиливать грудную клетку и удерживать ее в раскрытом состоянии.
— Из меня никогда бы не вышел хороший патологоанатом, — приступая к работе над бледно-сизым телом, заявил он. — Я слишком большой кайф ловлю. Дело-то серьезное, а я могу бесконечно возиться с требухой и костями, делать из них марионеток или смешные фигурки.
Я молчал, сцепив зубы, пока он пилил, не в силах слушать визг и хруст. Казалось, что он вот-вот попросит меня помочь, но нет, ему действительно было в кайф пилить самому. За эту маленькую поблажку я испытывал огромную благодарность.
Раскрыв грудную клетку мертвого начальника, Кардинал отложил инструменты и вытер руки об штаны. Перчатками он не озаботился, но пятна его, видимо, не смущали. Сейчас правителя занимало только одно: внутренности Саймона Спантона.
— Меня всегда интересовали прорицания, — задумчиво проговорил Кардинал. — Древние этим и жили. Надеялись, что человеческая требуха откроет им секреты мироздания, если приглядеться повнимательнее. Они думали, мы все на каком-то уровне связаны, и то, что внутри, отражает то, что снаружи. — Кардинал поднял на меня глаза. — Ты ведь, думаю, помнишь, что я говорил о взаимосвязях в первую нашу встречу? Так вот, по-моему, древние угадали. Если знаешь, что именно искать, обязательно увидишь связь. Весь фокус в том, чтобы правильно сопоставить это… — Он зачерпнул горсть сизых кишок и, вытащив их из трупа, бесцеремонно плюхнул на пол, — с этим. — Он описал рукой дугу, подразумевая окружающий мир.