— Может быть, — пробормотал он.
Я нацелил на него пистолет:
— Ты в глубоком дерьме, Руди. Говори.
Он закрыл лицо руками и глубоко задышал. Когда снова на меня посмотрел, в глазах его блестели слезы.
— Я никогда не думал, что все зайдет так далеко, — проговорил он, всхлипывая.
Я положил пистолет на стол.
— Я ничего не знаю про Эллен, но Никола… Это была ее идея. Она хотела, чтобы ее порезали. Это должно было быть символическим жертвоприношением. Своеобразная церемония, которая проводится у основания статуи Манко Капака. Она завершилась вырезанием символа на спине Николы. Было больно, но она встречала боль с радостью, посвящая ее богу Солнца. Я провел обряд до, во время и после вырезания символа. Мы ее обмыли и перевязали, потом распрощались, и я отправился домой.
— Ник осталась?
— Я думал, что она тоже ушла, но она, скорее всего, вернулась или встретила своего убийцу в другом месте.
— Ты ее не убивал?
— Нет! — вскричал Зиглер. — Я чту Солнце, жизнь и позитивные стороны Вселенной. Я бы никогда…
— Тогда кто? — с нажимом произнес я.
Зиглер принялся нервно жевать нижнюю губу.
— Не знаю, — соврал он.
— Кто организовал жертвоприношение?
— Никола. Я организовал церемонию, но инициатором была она.
— Она не планировала собственное убийство?
— Вряд ли.
— Кто резал? Ты молился? Или ты и нож держал?
— Да, — сказал он быстро. Слишком быстро.
— Ты врешь.
— Нет. — Теперь он весь взмок от пота.
— Кто это сделал? — требовал ответа я. — Кто ее резал?
— Никто! Кроме нас, там…
Его взгляд остановился на чем-то позади меня. Профессиональная подготовка дала о себе знать: я резко прыгнул влево, не стал терять время даже на то, чтобы схватить со стола пистолет.
Прогремел выстрел. Пуля пролетела там, где я мгновение назад стоял, и вошла в грудь Зиглера; на стену за ним плеснул фонтан крови. Возможно, медиум был еще жив, когда упал на пол, но дышать ему явно осталось недолго.
— Черт! — выдохнул убийца. Послышалось шарканье ног, сверкнуло серебро ствола. Я нырнул в сторону как раз перед вторым выстрелом и почувствовал, что пуля прошила мой каблук, каким-то чудом не задев пятку. И тут я набросился на киллера.
Я ударил его головой в живот и кулаком в лицо. Он хрюкнул, немного отступил и словно прирос к полу, затем попытался ударить меня пистолетом по голове. Я принял удар на плечо и снова нанес ему удар в лицо. Киллер пошатнулся. У него из носа и рта пошла кровь. Склонившись, я бросился вперед и, обхватив его за бедра, сбил с ног. Он тяжело рухнул на пол. Я вскочил на него верхом и принялся молотить кулаками по голове. Когда присмотрелся, я увидел, что избиваю не мужчину, а злобного вида бабищу с огромной головой. Я узнал женщину, но, прежде чем смог вспомнить ее имя, она попыталась вцепиться ногтями мне в лицо.
Я соскочил с нее, однако она успела глубоко расцарапать мне щеки. Она с рычанием рванулась за мной, двигаясь по полу словно паук, оскалив зубы в поисках плоти и вытянув руки, стараясь ухватить меня.
Я перевернулся на спину и ударил обеими ногами. Она приняла удар на грудь. Он ее задержал, но не обездвижил, и через мгновение она уже была на мне, брызгая слюной и пытаясь добраться зубами до моего носа.
Я вцепился ей в волосы и оторвал от себя. Попытался ударить ее в пах, но попал по мясистому бедру. Она била коленом точнее, так что на пару секунд у меня перехватило дыхание.
Борясь на полу, мы перевернули стол. Женщина дотянулась руками до моей шеи. Что-то тяжелое упало и покатилось по полу. По звуку я сообразил, что это такое. Я отвел одну руку назад и ударил противницу несколько раз по голове, но без видимого эффекта, потом схватил за ухо и с силой дернул. Она завизжала и отпрянула.
Я отпустил ухо и ударил по обеим сторонам ее шеи рёбрами ладоней. Женщина вскрикнула и повалилась на пол, хватая ртом воздух. Скользнув по полу, я нащупал хрустальный шар. Именно он упал с перевернутого стола несколькими секундами раньше. Шар треснул, но не разбился. Я встал на колени, стиснул шар обеими руками и с размаху опустил его ей на голову.
От такого удара быстро не оправиться. Теперь я получил время обыскать противницу, позаботиться о своих ранах и взглянуть на Зиглера.
Я следил, как женщина возвращается к жизни и начинает стонать. К этому моменту я уже вспомнил ее имя: Валери Томас, стервозная горничная из «Скайлайта».
Открыв глаза, она обнаружила, что смотрит в дуло моего пистолета 45-го калибра. Увидела мое расцарапанное, окровавленное, но решительное лицо. И расхохоталась:
— Легавый!.. Ничего вы без пушки не можете!
— Ты первая выстрелила, — напомнил я ей.
— Это бизнес. Казнь. А во время драки я ни за что не воспользовалась бы оружием. Только трус пользуется пушкой в драке.
— Ты убила Зиглера, — снова напомнил я.
Валери хотела пожать плечами, но я связал ее так крепко, что ничего у нее не получилось.
— Ну и что? — улыбнулась она. — Он был марионеткой. Зиглер был дураком, который не мог отличить фантазию от реальности. Он сам вырыл себе могилу.
— Значит, ты убила Ник? И Эллен?
— Твою очаровательную бывшую жену, — промурлыкала Валери.
— Ты ее убила? — Я едва не спустил курок.
— Очаровательная Эллен. Такая милая. Такая наивная.
— Это ты ее убила? — заорал я, засовывая дуло пистолета ей в рот, так чтобы она почувствовала боль.
Валери резко повернула голову.
— Нет! — крикнула она и закашлялась. — Не убивала я твою драгоценную Эллен. Но я видела, как она умирает. Я видела, как раскрываются ее губы в немом вскрике, как выгибается ее спина. Я видела ужас в ее глазах, когда нож вонзался в ее нежную плоть. — Валери засмеялась снова, и смех ее больше напоминал орлиный клёкот. — Такая красивая. Такая беспомощная. Такая напуганная. Она звала тебя. Даже после всего того, во что ты ее втянул, она тебя не винила. Такие глупые люди заслуживают смерти.
Наконец, после долгого времени, пришли слезы. Я плакал навзрыд, представляя Эллен в когтях этой безумной женщины, Эллен, умирающую с моим именем на устах. Ноги у меня подкосились, и я осел на пол.
— Бедненький Ал, — приговаривала Валери. — Бедняжка Эллен, бедная Ник, бедный Руди. Столько жертв. Я вот думаю, может, мне тоже уронить слезу?
— Заткнись! — заорал я, затем снова навел на нее пистолет. — Кто их убил?
— Мой любовник, — ответила она, — мой коварный, чувственный, жестокий любовник.
— Тот самый, в которого, по ее словам, Эллен была влюблена?