— Простите! — повторила Настя чуть громче.
Глеб повернул голову и иронично проговорил:
— Не знаю, в чем вы виноваты, но считайте, что я вас простил.
Настя улыбнулась:
— Вы меня не узнаете? Мы с вами встречались в кабинете…
— Андрея Макарского, — договорил Корсак. — Да, я вас помню. Настя Новицкая. Маниакально-депрессивное расстройство.
— Именно так.
Он повернулся и протянул ей руку.
— С возвращением в прибежище скорби и юдоль одиноких размышлений!
Настя пожала протянутую руку.
— Не думал, что вы так скоро вернетесь, — сказал Глеб с улыбкой. — Собираете материал для новой книги?
— Если бы, — со вздохом ответила Настя.
— Значит, лечитесь?
— Да. — Настя на секунду замялась, а затем проговорила, понизив голос: — Я бы хотела с вами погово…
Глеб быстро глянул в сторону охранников и перебил:
— Сядьте напротив и сделайте вид, что играете в шахматы. Не хочу, чтобы эти олухи проявляли к нам повышенный интерес.
Настя без возражений села напротив и склонилась над шахматной доской.
— А теперь рассказывайте, — тихо велел Глеб.
— Мне кажется, что я нуждаюсь в помощи, — так же тихо проговорила Настя.
Глеб вгляделся в ее запавшие глаза, темные и огромные на бледном лице, и сказал:
— Почему вы обратились ко мне?
— Потому что вы похожи на хорошего человека, — честно ответила Настя. — И еще потому что вы журналист, а журналисты умеют собирать факты и разгадывать загадки.
— Звучит интригующе, — одобрил Глеб. — А теперь переходите к сути дела.
Настя стала рассказывать. Подробно, негромко, стараясь не упустить важных моментов. Когда через десять минут она закончила, Глеб проговорил:
— Похоже на бред писателя-фантаста.
— Знаю, — с грустью проговорила Настя. — Но это правда.
— Я видел Галину Упорову, — сказал Глеб. — Ее болезнь и правда похожа на вашу.
— Значит, вы тоже думаете, что это болезнь?
— Конечно. В противном случае мне придется признать существование параллельного мира. Кстати, вам шах.
Глеб двинул вперед белого офицера. Настя посмотрела на доску, нахмурилась, потом снова перевела взгляд на Глеба и сказала:
— Видимо, я обратилась не по адресу.
— Видимо, так. Хотя…
Он сделал паузу, после чего сказал:
— Многие умнейшие представители человечества считают, что параллельные миры, в которых живут наши двойники, и впрямь могут существовать. Например, физики Стивен Хокинг и Эверетт полагают, что вселенную можно трактовать как волновую функцию квантовой частицы, которая с разной вероятностью пребывает в бесконечном множестве состояний, образуя мириады миров, из которых наш является лишь наиболее возможным.
— Я не сильна в науках, — сказала Настя. — Можете пояснить — человеческим, а не научным языком?
— Могу. Это значит, что у каждого из нас есть мириады двойников в этих мирах. Как бесконечная череда отражений в зеркалах. Но в данном случае каждое из отражений живет своей собственной жизнью — и чем далее тянется цепочка, тем больше различий. Но все эти «отражения-двойники» связаны друг с другом невидимой нитью. Так яснее?
— Да, пожалуй.
Настя увела своего черного короля из-под удара, спрятав его за ладью.
— Вы поможете мне во всем этом разобраться? — спросила Настя.
— В ваших снах и видениях? — Корсак хмыкнул. — Вряд ли. Но что меня действительно заинтересовало, так это схожесть ваших симптомов и симптомов Галины Упоровой. А также то, что она сама пошла с вами на контакт и даже вроде бы пыталась вас о чем-то предупредить.
— И почему вас это заинтересовало?
— Потому что я не верю в случайности, — ответил Глеб. — А вам снова шах!
Он двинул вперед белого коня.
— И что вы намерены делать? — спросила Настя, вновь отодвигая короля.
— Пока не знаю. Но как только узнаю — тут же вам расскажу. Мат!
Глеб двинул вперед белую пешку и откинулся на спинку стула.
— Что с вами? — тревожно спросил доктор Галибин.
Анжела упала спиной на стену и, выпучив глаза и схватив себя пальцами за ворот халат, с хрипом вдохнула воздух.
— Вы задыхаетесь?
Анжела рванула на груди халат и вдруг свалилась на доктора, он подхватил ее, и в этот момент Анжела рывком повалила его на кровать, упав вместе с ним, и вдруг отчаянно закричала:
— Помогите! Помогите, насилуют!
Продолжая одной рукой держать молодого доктора за лацкан пиджака, другой она схватила его за лицо, раздирая ему ногтями щеку в кровь.
— Что вы…
Галибин попытался оттолкнуть от себя взбесившуюся блондинку.
— Помогите! — снова отчаянно заверещала Анжела.
В палату вбежали охранник Семенов и начальник охраны Гуськов. Галибин наконец вырвался и вскочил на ноги. Щека его была расцарапана. Сломанные очки валялись на полу.
Анжела выглядела не лучше. На лице ее багровел кровоподтек, халат на груди был разорван, и белые груди с темными сосками вывалились наружу.
— Что здесь происходит? — громко, со сталью в голосе спросил Гуськов.
Анжела зарыдала, тщетно пытаясь прикрыть руками голую грудь:
— Он меня… он меня…
— Я ничего не сделал! — горячо воскликнул Галибин. — Клянусь вам! Она сама на меня…
В палату вошел доктор Макарский. Окинул быстрым взглядом место инцидента и сухо проговорил:
— Доктор Галибин, ко мне в кабинет. Живо!
Затем повернулся и вышел из палаты.
Пять минут спустя доктор Галибин стоял посреди кабинета доктора Макарского с багровым лицом и дрожащими губами, а Макарский, сидя в кресле, жестко его отчитывал:
— Позор! Стыд! Скандал! Вы понимаете, что вы только что сделали?
— Я ничего не делал! — дрожащим голосом сказал Галибин. — Клянусь, я к ней даже не притронулся!
— Бологова обвинила вас в том, что вы пытались ее изнасиловать, — жестко проговорил Макарский, сверля молодого доктора суровым взглядом.
— Это бред! — Красное лицо Галибина с заклеенной пластырем щекой пошло белыми пятнами, губы задрожали еще больше. — Она схватила меня и стала кричать! Клянусь вам, все так и было! Андрей Петрович, вы знаете, что Бологова страдает синдромом…
— Она обвинила вас в преступлении, — строго произнес Макарский. — Вы понимаете, что я не могу оставить ее слова без внимания?