Кэрол вырвалась из рук Аскари и подбежала ко мне. Она упала мне на грудь. Она осматривала мое лицо, нежно гладила мою шею.
Она повернулась к Макинтайру.
— Зачем? — сказала она. — Вам что, недостаточно? Что вам еще надо? Вы заберете наши жизни, что дальше? Когда вы остановитесь? — Она встала и начала двигаться к Макинтайру. Ее руки были полувытянуты в мольбе, а не в угрозе.
Джесс выступил вперед и ударил ее наотмашь. У Кэрол подкосились ноги. Джесс стоял над ней как гордый матадор.
— Это не из-за убийств, Кэрол, — сказал я. — Это все из-за чего-то худшего. Для тебя. У нас нет выбора. Они убьют меня, что бы ни произошло.
Джесс подошел к входной двери и открыл ее, позволив Кэрол подползти ко мне. В дом, как шторм, ворвался шум и треск. Я почувствовал, как влажные щеки Кэрол прижались к моим, как она погладила меня по голове, опаленной пожаром. Ее волосы развевал ветер, и было впечатление, что ее как будто сдувало от меня. Но это был Джесс, вырывающий ее из моей хватки.
Сквозь волосы и увечья, слезы и отчаявшееся лицо я видел, как двигались ее губы. Но я не мог слышать ее.
Я попытался встать, подняться при помощи стены.
Макинтайр выкрикивал план действий в ухо Джессу, показывая туда и сюда, направляя всех в определенные места, чтобы все нормально расчистить.
Аскари подозвал Джесса и взял у него пистолет, который торчал из-за ремня. Он кивнул и позволил Джессу выйти через входную дверь, затем встал надо мной и направил пистолет мне в голову. На его лице не было никаких эмоций.
Он пнул меня и помахал пистолетом вверх, показывая, что он хотел, чтобы я встал. Да пошел он.
Он пнул меня сильнее. Я начал пытаться встать. Внезапно я почувствовал, что Мэндип положил руки мне под мышки. Его лицо было серо-синим, кожа напряжена от постоянной борьбы его губчатых легких за воздух. Он помог мне встать и повел меня к двери. Его руки были очень слабыми. Кто поддерживал кого?
Снаружи был ураган. Не было лишь дождя, лишь ветер встревоженной жаркой ночи и пронзительный свист двух вертолетов, стоящих очень близко друг к другу, их лопасти практически соприкасались.
Я взглянул вверх. Скрылась даже серебристая луна. Не было видно и звезд. Как это было возможно? Был прекрасный день, ни облачка.
Боже мой, где же были звезды?
Аскари начал покачивать пистолетом вниз. Другой рукой он прикрывал свою голову.
Какого черта он…?
Я почувствовал, как воздух яростно проносился мимо моей головы.
Почему он беспокоился, снесет ли мне голову лопастями? Я подумал о неудобствах. Они вычистили дом. Это был теперь высококлассный приют отшельника на Лонг-Айленде. Мои мозги на асфальте могли привлечь внимание полиции, если они собирались заглянуть сюда.
Как же они хотели убить меня?
Аскари втолкнул меня через дверь вертолета. Внутри все напоминало переполненный задний салон на дешевой авиалинии. Кэрол уже сидела на одном сиденье, ее голова была откинута назад на подголовник. Казалось, она была без сознания. Над ней стоял Джесс. Он отошел от нее, и теперь я увидел шприц у него в руке. Значит, только что принесли освежающие напитки.
Пилот в шлеме сидел на своем месте как статуя. Хороший дворецкий, в плотной шляпе, который ничего не видит, ничего не слышит.
Джесс толкнул меня в пустое сиденье, достал склянку с жидкостью и воткнул в нее иглу. Я чувствовал бугор под ногами. Взглянув вниз, я увидел, что это был мешок с песком.
Значит, меня хотели вытолкнуть из вертолета и утопить в море.
Через шум я услышал крик.
Это был Аскари. Он жестикулировал Джессу, который отдал пистолет Мэндипу, и указывал на другой вертолет. Я увидел, что туда забрались Макинтайр и Пабло.
Мэндип летел с нами? Четыре места. Но было пять человек. Включая Джесса и пилота. Эта птичка сможет подняться с таким весом? Или Мэндип будет последним на борту спасительного вертолета, последний человек на крыше посольства США в Сайгоне? Его задача проследить, как мы взлетим?
Я опустил руку в карман.
Через мгновение я буду мертв. Интересно, я вообще осознаю момент смерти?
Юристы любят использовать латинизмы, когда нельзя определить точное время совершения преступления. Они говорят sine die [12] . Ни дня. Это не означает, что этого не произойдет, просто ты сам не знаешь, когда это случится. С того момента, когда прожектор ослепил меня на пляже позади дома, я сказал себе, что, может, еще будут лучшие времена. Я сказал себе — на неопределенный срок.
Теперь время было зафиксировано. Все происходило сейчас.
Я зажал в руке короткий цилиндр и не отводил глаз от Джесса, когда нащупывал крышку. Он повернулся ко мне, в руке был шприц, это было словно отголоском Даминдры Кетана у Башен Молчания. Но на этот раз я не собирался втыкать шприц в моего убийцу.
Джесс подозрительно посмотрел на меня, как будто почувствовал что-то неладное.
Я вытащил цилиндр, отвернул крышку и, наклонившись вперед, бросил его между ног пилота. Я слышал, как цилиндр скакал по педалям, носился по полу.
Если сильно потрясти банку «Будвайзера», гейзер, который вырвется наружу, когда потянешь за ключ, может быть удивительным.
Но это не была банка «Будвайзера». И вместо пива цилиндр распрыскивал огонь. И оповестительный огонь не должен вести себя как хорошие бенгальские огни. Цилиндр должен выпустить шарик фосфора или чего-то еще на тысячу футов в воздух. И предполагается, что даже с луны будет видно рождение новой звезды.
Пилот абсолютно не нуждался в объяснениях. Он уже выбрался из вертолета. Парашют лежал на площадке, а он уже был далеко.
Джесс тоже пытался выбраться, но он был в неудобной позиции между передним и задними сиденьями.
Мне было некуда деваться.
Я наклонился через проход и попытался закрыть собой Кэрол.
В замкнутом пространстве взрыв был оглушительным. Я почувствовал, как по моей спине прошла тепловая волна. Весь вертолет трясло.
Кабина наполнилась плотным дымом, который вытекал из открытых дверей. Если бы эти двери были закрыты…
Я развернулся, схватился за Кэрол и перетащил ее через переднее сиденье.
Я задыхался и был в ожидании, что появятся остальные, которые закончат то, что они начали. Мое тело схватили, отпустили. Со мной было покончено.
На моих плечах появилась пара рук. Старых рук.
Они тащили меня. Сильное вытягивание рук из моего тела.
Я упал на асфальт.
Дым развеивался, и я увидел, что Мэндип пристально смотрел на меня.
Бледное лицо, старое, старое лицо, овеянное отчаянием.