– А разве проституция и консумация – это не одно и то же?
– Это совсем разные вещи. Просто слова звучат похоже.
– Теперь буду знать.
– Проститутки занимаются своим ремеслом, и мне незачем переходить им дорогу. Каждому свое. Проститутки получают деньги за торговлю своим телом, а я буду получать их и без этого.
– А так бывает?
– Все бывает.
– Так я все же не поняла, что такое консумация?
– Это развод клиента на деньги. Пётр Петрович все объяснит.
– Теперь, кажется, поняла, – почесала затылок Люся.
– И что ты поняла?
– Пётр Петрович тебя в Москве нашел, потому что ты в этом профи. Ты приехала наших местных девушек этой новой науке обучать и наглядно показывать, как мужиков можно раскрутить, не вступая с ними в интимную связь.
– Люся, какая ты умная! У меня суп остывает. Я могу поесть?
– Пожалуйста. Да и мне работать пора. И все же ты бы в основной зал перешла или хотя бы под зонтик, что ты села на самый солнцепек? Голову напечет.
– Мне уже ничего не напечет. Ты не парься по этому поводу. Все в порядке.
Принявшись за обед, я стала рассматривать посетителей и думать о том, что сегодня вечером мне придется заняться делом, о котором я практически ничего не знаю. И вдруг я опять подумала о своей тетушке. Она всегда говорила мне, что у меня нет нужного шарма и что я не отношусь к типу женщин, которые покоряют мир. Она хотела видеть во мне эдакую боевую амазонку, которая ничего не боится и идет по жизни не оглядываясь. Видимо, Ялта меня этому и научит. Эх, и почему я пошла в свою мать, а не в тетку? Моя тетка знает себе настоящую цену и при помощи одного взгляда может осадить любого незадачливого кавалера. Действительно, в этой жизни нелегко быть роковой женщиной, но ею, при желании, можно стать. Хотя тут есть как свои плюсы, так и свои минусы. Не каждый мужчина решился бы связать свою судьбу с такой женщиной, как моя тетушка. Многие бежали от нее как от огня, потому что хорошо понимали, что любовная связь с ней полностью опустошит кошелек, вывернет наизнанку душу и разорвет сердце на части. Увлечение такой женщиной может слишком дорого стоить, и оно не для слабонервных. Она прирожденный лидер и энергетический вампир, который подавляет волю мужчин.
Когда я уже допивала компот, ко мне за столик подсел Пётр и добродушно спросил:
– Ну что, настроение боевое? Я уже по поводу коктейлей дал распоряжение. Клиенту – коктейль, а тебе – сок, ничем не отличающийся от коктейля, чтобы ты у меня всегда на работе трезвая была. Ты только смотри мне, работай с головой.
– Это ты о чем?
– В клиентов своих не влюбляйся.
– Я что, сумасшедшая?
– Да кто тебя знает, а то клиент тебе комплиментов наделает, а ты и обмякнешь.
– Ерунду не говори. Я что, похожа на ту, которая мужикам в рот заглядывает? Я и не собираюсь ни в кого влюбляться. Я даже это сейчас не в состоянии сделать.
– Это почему же?
– Да потому, что я совсем недавно только со своей любовью рассталась. А когда уходят сильные чувства, которые долгое время являлись смыслом твоей жизни, то на душе всегда пусто, а сердце долго еще не хочет петь. Такое внутреннее болезненное опустошение. Я слышала, что для того, чтобы боль расставания притупилась, нужно срочно найти новую любовь. Новые чувства убивают старые, но это, увы, не про меня. Я так не умею. Мне тяжело сразу заменить одного человека другим, но не потому, что этот человек незаменим. Незаменимых людей не бывает. Просто я воочию убедилась, что душевные раны заживают намного дольше, чем телесные. Я ведь сюда на отдых с любимым человеком собиралась приехать. Мы вместе об этом мечтали, строили планы. Но этим планам не суждено было сбыться.
– Он что у тебя, загулял? – поинтересовался Пётр.
– Нет. Он меня очень сильно ударил, а этого вполне достаточно, чтобы убить любовь.
– Приревновал? Повод дала?
– Да я только короткую юбку надела и другу его разок улыбнулась. Женщина может давать поводов сколько угодно, на то она и женщина, а мужчина может возмущаться только на словах, но переходить грань не стоит.
– Какую еще грань?
– Грань вседозволенности.
– А я тоже свою Тоньку бью.
– Ты это серьезно?
– Серьезнее не бывает.
– Печально такое слышать.
– У нас тоже всякое бывает. Иногда по заднице луплю. Один раз такого пинка дал, что она в стенку влетела и зубы передние потеряла. Пришлось вставлять. А если совсем меня выведет, то за мной дело не встанет, я ведь могу и в ухо заехать, и это несмотря на то, что короткие юбки она у меня не носит и моим друзьям не улыбается. Да она у меня вообще никогда не улыбается. У нее по жизни деревянное лицо. А если честно, то Тонька у меня хорошая баба. Безропотная, покладистая. Куда поставишь, там и стоит.
– А дети у тебя есть?
– Трое настрогал, и все девки.
– И они видели, как ты бил их мать?
– Конечно, видели. Только я же ее не избивал до смерти, ребра не ломал. Я ее просто воспитывал. А девки должны знать, что, если они не будут выполнять то, что им говорят, то же самое может произойти и с ними. Поэтому дети у меня шелковые.
– И как с тобой жена-то живет? – покачала я головой. – А ты, оказывается, деспот.
– А мужик и должен быть деспотом, чтобы баба знала свое место и не задирала нос. Ты думаешь, Тоньке плохо живется? Она живет на всем готовом. Ей о деньгах думать не надо. Я ведь сразу на ней женился, как только она школу закончила. Взял чистую, благородную, скромную девочку и сделал ее под себя. Можно сказать, что она в этой жизни ничего не видела и никого, кроме меня, не знает. Единственное, что от нее требуется, так это домашний очаг беречь и белье за постояльцами стирать и гладить. Программу минимум она мне выполнила.
– А какая у тебя программа минимум? – не могла не поинтересоваться я.
– Она мне трех девок родила.
– А программа максимум тогда какая?
– Сына должна родить. Тогда я к ней никакие требования предъявлять не буду.
– За что ж ты ее бьешь тогда? Она ведь у тебя вся такая положительная.