Вот так, считала Вася, без вины погиб и беззлобный несчастный Аркаша Тришкин. Просто увидел чужое убийство.
Спрятав страшную находку в глубокий карман длинного, из плотной материи фартука, она, почему-то постоянно оглядываясь, словно в гримерке мог находиться невидимый свидетель («…и дались мне эти свидетели!»), быстро, машинальными движениями протерла тряпкой, надетой на швабру, пол и, пятясь, выплыла из помещения. Снова оглянулась. «Как убийца!»
Что делать? Кому рассказать о находке? Конечно, Ивану, режиссеру и художественному руководителю театра. Самому главному человеку в театре. Хозяину по сути.
Но Василиса точно знала, что его сейчас в театре нет. Что у него какие-то дела, он еще утром сказал, что его не будет целый день. Кажется, он поехал просить денег на новую постановку.
У Васи имелся ключ от кабинета Гаврилова. Она любила там убираться. Это было просторное помещение с красивой, под старину, мебелью, тяжелыми, малинового цвета бархатными шторами, ухоженными («Спасибо тебе, Васенька!») растениями в больших горшках, книжным шкафом, полным замечательных книг по искусству. Стены были увешаны картинами и спрятанными под стекло дипломами, рекламными проспектами и красивейшими афишами театров разных стран, а также наглядными доказательствами гастролей театра Гаврилова по всему миру. Был и стеклянный шкаф, в котором на прозрачных же полках жили сувениры разных стран мира: куклы в национальных одеждах, статуэтки, интересные вещицы вроде свернутого папируса или обломков древней амфоры…
Сейчас, когда Гаврилова не было, кабинет притих, словно уснул. Позвонить сейчас режиссеру и рассказать о своей находке было бы в высшей степени глупо — она могла отвлечь его от важного разговора с потенциальными спонсорами и тем самым заставить Гаврилова нервничать. Да и информация на первый взгляд могла бы показаться ему абсурдной. «Какая еще отбивалка для мяса, ты что, Вася, с ума, что ли, сошла?» Однако когда бы он понял, что произошло на самом деле и насколько важна находка, то, возможно, и оценил бы ее гражданский порыв.
Как бы то ни было, она считала, что бездействовать с ее стороны — все равно что покрывать преступника. А потому надо было срочно звонить следователю, визитка которого лежала на столе Гаврилова на видном месте.
Вася, удобнее устроившись в кресле главного режиссера, и сама почувствовала себя важной птицей — как-никак она собиралась помочь следствию! Держа визитку в одной руке, другой она аккуратно, боясь сбиться, набрала номер Игоря Борисовича Левина. Услышав длинные гудки, вся подобралась, напряглась…
Юля Земцова мыла голову, когда в дверь позвонили. Обмотав голову полотенцем, в халате, босая, она побежала к двери. Заглянула в глазок — никого.
— Кто там? — спросила она, решив для себя, что это может быть только Левин. Как-то так все сложилось в ее жизни в последнее время, что ее мало кто теперь беспокоил и тем более редко кто приходил прямо домой. Редкие клиенты, с которыми работали ее помощники, в большинстве своем и вовсе не знали, кто является владельцем детективного агентства, а если и знали, то все равно не могли себе позволить обратиться к ней напрямую. Серьезные клиенты выходили на Крымова, остальные шли к Игорю Шубину, человеку, который сейчас, после стольких лет совместной работы в крымовском агентстве, занимал второе по значимости место. Работы было немного, Шубин прекрасно справлялся с ней, поддерживая связь с Крымовым и его помощниками, работающими в Лондоне, Стамбуле, Париже… Юля же в основном занималась собой, изредка помогала мужу, выполняя его некоторые деликатные поручения, остальное время проводила с дочерью или путешествовала. Дело, в котором она сейчас принимала активное участие и в котором был замешал Денис Дунаев, увлекло ее настолько, что она отказалась поехать в Париж, где, как ей сообщил по телефону Крымов, сейчас гостила ее старинная приятельница Надя Щукина, бывшая жена Шубина. Конечно, встретиться с Надей было бы приятно, тем более личность она незаурядная, яркая, с ней всегда интересно и весело, да и вспомнить было чего, однако другая Надя, Трепова, занимала Юлю куда больше…
— Юля, это я, — услышала она тихий и знакомый голос, потом в глазке появилась круглая, поросшая короткими оранжевыми волосами голова, и Юля, улыбнувшись, распахнула дверь. Это был Игорь Шубин. Невысокий, коренастый, с умным, спокойным лицом, сдержанный, немногословный. И самый надежный в мире.
— Игорь, как я рада! Проходи! Ты чего спрятался? Я думала, это Левин.
— А это я, — он улыбнулся одними губами.
— Есть хочешь?
— Да нет… Знаешь, прошли те времена, когда мы вечно хотели есть, — сказал он, оглядывая ее нежным взглядом. — Я, кажется, не вовремя?
— Глупости! Проходи, я сейчас.
Она скрылась в ванной комнате, где быстро размотала полотенце, подсушила волосы феном, привела себя в порядок и вышла уже в домашних белых шортах и черной майке.
…В прохладной гостиной запахло дымом — Шубин, развалившись в кресле, курил.
— Что-нибудь случилось? — спросила она. — Ты же никогда просто так не приходишь.
— Да, кое-что случилось. Женька не мог тебе позвонить и сказать по телефону, сама понимаешь. Он не любит делиться своими мыслями с теми, кто может его подслушивать. К тому же он решил, что именно я способен убедить тебя в том, что тебе уже через три часа нужно выйти из дома, сесть на самолет и полететь к нему в Ниццу.
— Куда? — Юля медленно повернула голову, чтобы взглянуть в глаза человеку, который собирался отправить ее в город, о котором она в последнее время только и слышит! — В Ниццу? Это что — шутка? Вроде бы я совсем недавно оттуда! Я не поеду, у меня здесь полно дел.
— Твой муж ввязался в одно очень серьезное дело, и то, что он задумал, он сможет осуществить лишь с твоей непосредственной помощью. Ты знаешь, как это бывает, — он может довериться лишь тебе.
— Игорь, все это чушь собачья! Он соскучился, ему стало одиноко, или же у него образовалась пауза между делами, вот он и решил вызвать меня к себе! Но мы с ним договаривались, что он сохраняет мне определенный процент свободы, на которую никто не сможет посягнуть…
— Юля, это ваши дела. Он попросил меня лишь передать тебе его просьбу на словах и еще… вот это, — и Шубин положил на стол большой желтый почтовый конверт.
— Что это?
— Как что? Билет! Говорю же, через три часа я должен увезти тебя в аэропорт. Вернее, не совсем так. Я лечу с тобой. Я буду сопровождать тебя.
— Это чтобы я не улизнула из самолета в последний момент? Что все это значит, Игорь?
— Не думаю, что дело лишь в том, что он соскучился. Он легко мог бы сказать тебе об этом по телефону, уж никакая это не секретная информация. Нет, думаю, что ты ему нужна там, в Ницце, для дела.
— Но я не хочу! Я же ему говорила о том, что помогаю Денису. Мы разговаривали с ним об этом, между прочим, когда я была еще в Ницце, я просила его выяснить фамилии некоторых фигурантов этого дела… Боже, ну почему всегда все вот так… — Она сморщилась, как от сильной боли. — И что я теперь скажу Левину? Или Денису?