Ночной Призрак привиделся ему так ясно, что у Казакова не осталось сомнений — он серьезно болен, у него бред и галлюцинации. Все как положено…
— Ты не рад? — удивился гость.
— Чему я должен радоваться? — скорее подумал, чем вымолвил Казаков.
— Мы победили! Утерли нос этому Ройзману! Разве нет?
Вадим Сергеевич не мог объяснить Призраку, как далеко от него сейчас и конкурс, и Ройзман, и вожделенная должность. Ему не до этого!
— Какая разница… — прошептал он. — Мертвым ничего не нужно. Им все равно.
— Да ведь ты жив, приятель! — хохотнул гость.
Его угловатая фигура четко выделялась на фоне окна.
— Меня скоро убьют… Уже и венок принесли… на мои похороны.
Казакову стало так жаль себя, что по его щекам покатились слезы.
— Э! Да ты плачешь? — сладким голосом произнес Призрак. — Может, тебе нужна помощь? Ты говори, не стесняйся.
— Нужна! — встрепенулся Вадим Сергеевич. — Конечно, нужна! Одна женщина… она хочет меня убить. Ее надо… обезвредить. Сделать так, чтобы она забыла обо мне. Забыла навсегда!
Призрак глухо захохотал, закрывая лицо полой плаща.
— Так заставь ее забыть! Ты же мужчина. Победить врага — значит опередить его.
— Но что же я могу сделать? — пролепетал Казаков, замирая от ужаса.
Если Призрак откажется ему помочь, бросит его на произвол судьбы… ему конец. Конец! Похоронный венок за дверями — не шутка. Это сулит смерть…
— Убей ее, парень! — прокаркал ночной гость. — Убей прежде, чем она отправит тебя в могилу. Это просто. Ты сможешь! Я помогу тебе…
— У-убить?
Такого оборота Казаков не ожидал. Его страх нарастал, подобно снежной лавине, несущейся с крутого склона. Что он имеет в виду, сей странный господин?
— Просто убей ее! — шипел Призрак. — Поступи, как подобает мужчине, а не слезливой бабе!
— Но я… я… Вы кто?
— Какая разница, приятель? — рассвирепел ночной гость. — Речь идет не обо мне. Кому предназначен венок с траурной лентой? Хочешь оказаться в гробу? А как же должность, которую я помог тебе получить? Деньги? Амбиции? Ты собираешься покинуть этот бренный мир, не удовлетворив своих желаний? Но это же глупо, дружок! Ты вырос умным, прилежным мальчиком, учился на одни пятерки, отлично сдавал экзамены. Неужели ты провалишь главный экзамен в жизни? Не разочаровывай меня. Я так старался!
Новая волна страха затопила Вадима Сергеевича. Кто с ним говорит? Как этот господин попал в квартиру?
— Как вы сюда попали? — одеревеневшими губами спросил он.
— Разве не ты позвал меня? — тихо и яростно прошипел Призрак. — Ты был недоволен жизнью, люди притесняли тебя, недооценивали твой талант. Ведь так?
— Так, но…
— Никаких «но», приятель! Я пришел протянуть тебе руку помощи, а ты трясешься от страха. Тебе мало досталось, дружок? Директор твоей задрипанной школы отказался поднять тебе зарплату. Женщина, на которой ты собирался жениться, хочет убить тебя. Какой-то еврей, маменькин сынок, не знает, куда деньги девать, а ты… ты! — умный, одаренный, трудолюбивый — плетешься в хвосте! Тебя вытеснили на задворки жизни, и ты еще раздумываешь? Ладно… раз ты робок, как заяц, тебе не место среди хищников. Сиди и жди, пока кто-нибудь позубастее не пообедает тобой! Таковы люди. Они предпочитают быть жертвами. Что ж, каждому свое! — ночной гость отвернулся, театрально взмахнул плащом и шагнул к оконному проему. — Прощай… приятель.
Казаков почувствовал, что сейчас он лишится главного подарка, награды, о которой мечтал с детства. С тех пор, как лучше всех прочитал стихи о елочке, а приз отдали сынку заведующей детским садом! Обида кипела в нем, подогреваемая все новыми и новыми несправедливостями. Казалось, им не будет конца…
— Подожди! — что есть мочи крикнул Вадим Сергеевич. Он не должен позволить ночному гостю уйти. — Я… согласен. Если ты мне поможешь…
Казаков переступил роковую черту. Призрак резко повернулся, глаза его блеснули.
— Я знал, что не ошибаюсь в тебе, — торжественно произнес он. — Отныне мы будем действовать сообща!
Утром Вадим Сергеевич проснулся в холодном поту.
— Что с тобой, Вадик? — всплеснула руками Ольга Антоновна, пришедшая звать его к завтраку. — Ты спал не раздеваясь? Почему ты так бледен?
— Я многовато выпил вчера… Мама! Ты уже выносила мусор?
— Да. Почему ты спрашиваешь?
— Ничего не видела у двери? Никакого… никакой подозрительной вещи?
— Нет… А что?
Казаков приободрился. Значит, ему все приснилось. Ночной кошмар, только и всего. Ну, к этому он почти привык.
Зазвонил телефон, и Вадим Сергеевич с удовлетворением отметил: он не задрожал от ужаса, в горле не пересохло, аппетит не пропал.
«Если это снова Лена со своими угрозами, я просто убью ее, — обыкновенно, буднично, как о чем-то само собой разумеющемся, подумал он. — Просто убью!»
— Хватит прохлаждаться, маленькая фея, — прошелестела Маска, появляясь, как обычно, без предупреждения. — Пора приниматься за дело. Следуй за мной.
«Ольвиус, — догадалась ученица. — Это он!»
Стены комнаты разомкнулись, пропуская Нию в синеватую тьму коридора, и сомкнулись. В Храме существовало столько переходов, ответвлений, круговых галерей, комнат и залов, что невозможно было составить единую картину внутренних помещений. Они переплетались, ныряли вниз, расходились в разные стороны и сходились в самых неожиданных местах. Вначале Ния пыталась запоминать, а потом махнула рукой. Пустая затея!
Один только Ольвиус никогда не путался в бесчисленных лабиринтах Храма. Ния двигалась за ним, стараясь не отставать. Белое одеяние Магистра клубилось впереди. Длинное, в складку, покрывало окутывало его фигуру с головы до пят, лицо скрывала золотая маска. Никому было неведомо, как на самом деле выглядит Ольвиус — молод он или стар, хорош собой или безобразен. Если бы не пронизывающий блеск глаз в прорезях маски, Ния склонилась бы к мысли, что Ольвиуса вовсе не существует, что под одеждами — пустота.
Возможно ли такое?
За время пребывания в Храме представления Нии обо всем без исключения подверглись серьезным испытаниям. Ей пришлось изменить мнение о многих вещах. Ничто уже не казалось невероятным.
Коридор плавно закруглялся. По стенам мелькали тени. Ния так и не сумела точно определить момент, когда они с Ольвиусом оказались в помещении без стен и потолка. Скорее всего, густая тьма скрывала стены. Хотя…
— Становись сюда, — приказала Маска, нарушая ход ее мыслей.