Сама природа взбунтовалась. Золотой Город вздрагивал от подземных толчков, дважды громадные океанские волны были остановлены жрецами Храма Света, умеющими подчинять себе стихию.
«Мы не сможем повторять это раз за разом, — заявил Ольвиус на тайном совете. — Энергия планеты перетекает в Черное Кольцо. Никто не знает, к чему это приведет. Нам ничего не остается, как приготовиться к самому ужасному исходу. Достойно приготовиться. С тем чтобы наши главные святыни сохранились и не попали в чужие руки. Кисть Судьбы подчиняется собственным законам, рисуя на лице Вечности. Предадимся же неизбежному, как предается ветру морская волна…»
Энар, в раздумьях, спускался по широкой мраморной лестнице, с которой открывалась лазурь океанского простора. Справа по берегу тянулись виноградники. По левую сторону виднелась гавань. Плоские, похожие на черепах корабли стояли у причалов, множество легких суденышек покачивались на волнах. Над ними, тревожно перекликаясь, носились чайки.
Картина будущей катастрофы так не вязалась с этим ясным рассветом, шумом олив, сладким морским воздухом, с этими звонкими голосами девушек, собирающих виноград, что Энар радостно вздохнул, отгоняя мрачные видения, и ускорил шаг.
«Глаза Трейи видят грядущее, — подумал он. — Все уже свершилось там… на скрижалях Бытия. Зачем печалиться понапрасну? Не лучше ли отдаться течению жизни, ни о чем не жалея, ничего не ожидая, кроме сиюминутных удовольствий? Испытать все дозволенное и запретное, вдоволь насладиться сегодняшним, коль завтра наступит неизбежный конец. Рейя права. Если мы не соберем зрелые плоды, они достанутся воронам…»
Ноги сами принесли Энара к цитадели Воинов Солнца. Золотые ворота с крылатым диском на каждой створке бесшумно раскрылись, пропуская его внутрь, и так же сомкнулись за его спиной. Длинный коридор привел Энара в покои престарелого Эрарха, полномочным советником которого он являлся, фактически заменив его. Вожди Сольгера одряхлели, как и их империя. Ожидание конца — не самое приятное занятие. Эрарх был в дурном расположении духа, он приподнялся на своем ложе, недобро сверкнул глазами. Шкуры, жареное мясо вместо амброзия [8] , живой огонь вместо искусственного освещения — дань безвозвратно ушедшим временам.
— Последние дары жизни греют мою остывающую душу, — прохрипел Эрарх.
Воин ужаснулся происшедшим с ним переменам. Разрушение могучего тела наступало стремительно, беря реванш за долгое существование.
— Ты не передумал воевать с гереями? — спросил старик. — Большие Горы — плохие союзники для атакующих и отличные помощники обороняющихся. Как ты собираешься справиться с гереями?
— Использую цоны, — небрежно ответил Энар. — Самые маломощные.
Старик упал на меховые подушки, тяжело отдуваясь.
— Ты в своем уме? — едва ворочая языком, вымолвил он. — Цоны! Здесь?! Что с вами происходит? Такое впечатление, будто весь Сольгер надышался астия. Ты представляешь себе последствия?..
В кухне привокзального кафетерия стоял душный чад.
— Вам кого? — неприветливо спросила Марата усталая худощавая женщина, поправляя выбившиеся из-под поварского колпака волосы.
— Прокошину…
— Кланька-а! — крикнула женщина в сторону плиты, на которой кипели огромные металлические кастрюли. — К тебе пришли!
К Марату, вытирая о передник мокрые руки, робко приблизилась пышнотелая матрона с румянцем во все щеки.
— Я буду Прокошина, — серьезно сказала она. — А вы кто?
— Знакомый Георгия Пилина, — солгал Калитин. — Я его уже месяц разыскиваю. Он у меня денег одолжил, обещал через неделю вернуть и пропал. Случилось что? Или заболел?
— Давайте выйдем, — предложила Прокошина. Ей не хотелось, чтобы разговор слышали другие сотрудницы. — Жарковато здесь…
Они вышли в коридор, отделанный зеленым кафелем. Сесть было не на что, и Прокошина стояла, нервно оглядываясь.
— Вы не из полиции? — быстрым шепотом спросила она. — А то ко мне уже приходили… искали Георгия Андреевича. Только он с того дня больше не появлялся. И не ходите ко мне на работу, начальство уже и так косится: чего это посетители зачастили? Я в этой кафешке десять лет готовлю. Куда пойду, если уволят?
— Я частное лицо, — так же шепотом ответил Марат. — Хочу свои деньги вернуть. У меня бизнес — мини-пекарня, лотки с выпечкой. В общем, денег не густо… еле свожу концы с концами, а Жора у меня почти всю месячную выручку забрал. С чего зарплату людям платить, на что продукты закупать? Зря я ему поверил!
Прокошина с сомнением покачала головой. Явно не похож был этот видный, прилично одетый мужчина на мелкого предпринимателя. Но и на полицейского тоже.
— Ладно, — вздохнула она. — Спрашивайте, чего там?
— Он у вас больше не живет?
— Почитай, с того дня и не живет…
— Клавдия… как вас по отчеству?
— Можно без отчества, — опустила глаза Прокошина.
— Клавдия, — проникновенно повторил Марат. — С какого дня? Что вы имеете в виду?
— Недавно тут, у вокзала, драка случилась. Недоразумение… Обвинили во всем Георгия Андреевича. Забрали его в отдел, но потом отпустили. Он, видать, расстроился очень, ходил сам не свой, решил в Москву ехать за деньгами. Проводила я его…
— Так это он ко мне и приезжал! — опять солгал Марат.
— Не знаю, к вам или… — развела руками Прокошина. — Только после приходили ко мне два человека, спрашивали, где Георгий… я рассказала, что могла, они и ушли. Минут через пять один вернулся, передал мне визитку… чтобы я звонила, если… ну, вдруг Георгий Андреевич вернутся, так чтобы я, значит, сообщила.
«Речь идет о визите Багирова с помощником», — догадался Марат.
Клавдия перешла на шепот.
— В тот день беда случилась, — нехотя сообщила она. — Одного из тех двоих убили… Слава Богу, не у моего дома, а чуть дальше по улице. Что тут началось! Понаехали бандиты, полиция… и все ко мне. Решили, будто это Георгий ихнего человека убил. Всех соседей на ноги подняли, всю округу обшарили, а что толку-то? Так ни с чем и уехали.
— Вы говорите, бандиты приезжали?
— Ну, для меня эти молодчики на джипах… все бандиты и есть. А как их прикажете называть? — смутилась Прокошина. — Они у меня дом перерыли от чердака до погреба, Пилина искали. Думали, он после убийства прибежал прятаться. Вроде Георгий Андреевич дурак совсем!
— Мог Пилин убить того человека? — прямо спросил ее Марат.