– Пиши, – разочарованно сказала Тамара. – А что за совет?
– Потом расскажу. Просто сама не могу разобраться. Это связано с Геной и ДТП.
– Че тут разбираться, мам. Не позорься. Ты разве не знаешь, что все говорят?
– Не хочу знать. И я сама решу, как мне поступить. Позориться или нет. Все, работай. Не опаздывай на ужин.
Татьяна позвонила Марине Евгеньевне, та ответила, что ей удобно поговорить прямо сейчас, она дома, Сергея нет.
Через пятнадцать минут Татьяна сидела на кухне Марины Евгеньевны за столом. Она вдохнула запах натурального кофе, который Марина Евгеньевна уже разлила в две большие чашки, посмотрела на пирожное – корзиночку со сливочным кремом и вишней, – и на минуту ей показалось, что в мире есть уют и порядок, а человек это перестает чувствовать в собственном доме от усталости, напряженных нервов, тяжелой ситуации. Такое бывает у всех. Они сейчас разберутся, и Татьяна уйдет домой другой. Она глотнула кофе и смущенно сказала:
– Может, я с ума схожу. Я всякие страхи постоянно придумываю. Понимаете, взрослый сын, непонятная жизнь. Но… – вдруг горячей волной окатило ее сердце, и она неожиданно для себя воскликнула с отчаянием и мольбой: – Помогите мне. Мой Гена… Я чувствую: в нем – беда, вокруг него – беда, его и нас ждет – беда… Скажите, что я ошибаюсь.
– Таня, расскажите мне, пожалуйста, все, что вас беспокоит. Конкретно, – предложила Марина Евгеньевна. – Я кое-что слышала, конечно. Вы можете в чем-то ошибаться. Но, мне кажется, основания для беспокойства есть.
Сергей был у Земцова, когда позвонил Александр Васильевич.
– Мать Ксении Семиной сообщила об особых приметах дочери. У Ксении год назад был перелом лодыжки левой ноги со смещением. При операции кости фиксировались винтами. Еще: не так давно на юге у нее выдернули из правого уха сережку с крупным бриллиантом. Разорвали мочку. Это нашло подтверждение. У нее остался снимок, сделанный после операции, я проверил сейчас. Мочка… Короче, мать опознала Ксению.
– Спасибо, – сказал Слава. – Тут у меня Кольцов. Попрошу его найти убийцу до завтра. Они там все в одной школе учились, с одними женщинами встречаются.
– Смешно, – грустно сказал Сергей, когда Слава положил трубку. – А на самом деле – какой у тебя план?
– Как всегда, кондовый, – с готовностью ответил Слава. – Я ж не ювелир, как ты. Вызову ее сожителя, возьму подписку о невыезде как минимум. Дальше осмотр квартиры, машины, гаража… Труп все-таки нашли практически рядом с его домом. Ну, и этого, которого ты пытаешься приплести, будем допрашивать. Люблю здоровую конкуренцию, хоть какой-то выбор.
– Назаров стопроцентно приедет с юристом. Он карьеру делает. То ли политика, то ли чиновника.
– Это хорошо, – кивнул Слава. – Любой структуре нужна свежая кровь.
– Ты сказал слово «кровь» нечаянно?
– Я сказал в другом смысле. А там – посмотрим.
Из машины Сергей позвонил помощнику.
– Привет, Костик. Как дела?
– Не могу говорить, – прошипел Костя. – Я вообще во Владимире. Пасу биологического отца Оли Марчук, зятя нашей бабушки-резвушки. Позвоню потом.
– Молодец. Жду.
Парень действительно молодец. Он опережает любые задания. Сергей за два дня прочитал в криминальных хрониках о четырех случаях похищений детей их же родителями. Или мать похищает у отца, которому детей оставил суд после развода. Или отец у матери. В случае с Олей смысл вроде бы не совсем ясен: он мог бы просто попросить опеку над собственной дочерью после исчезновения Полины. Хотя бы до ее возвращения. Но это не так-то просто, особенно когда речь идет еще и о квартире столь сложного персонажа, как бабушка Мария Николаевна. А она этого биологического отца явно не любит, не уважает. И делить с ним квартиру вряд ли захочет. Но это, если иметь в виду лишь меркантильные интересы. А вдруг Голиков Петр, «бездельник и ходок», по выражению несостоявшейся тещи, любит свою дочь? И поддерживал связь с Олей. Может, она у него? Может, он ее прячет, чтобы, скажем, обзавестись генетической экспертизой. У него же нет никаких документов на нее. Но обнадеживать Аллу, конечно, рано. Если опять – ничего, она впадет в еще большее отчаяние.
Сергей так глубоко задумался, что на автомате заехал во двор дома, где жили Алла и Настя, поднялся в Настин подъезд, позвонил сразу в квартиру, забыв про телефон. Дверь ему открыла Лидия.
– Здравствуй, Сережа. Заходи. Настя дома. Целый день куда-то звонит. Не прерывается даже для того, чтобы сказать мне, в чем дело. Тебе скажет. А ты мне, ладно?
– Лидия Анатольевна! Во-первых, она и мне может не сказать, во-вторых, за кого вы меня принимаете?
– Перестань, Сережа. Я Насте враг, что ли? Давай уж вместе держаться. Раз у меня одной с ней плохо получается.
– Ладно. Донесу. – Сергей любил предложения раскурить трубку мира, а что он сам решит, видно будет. Но ему понравилось, что мама Насти считает его членом если не семьи, то содружества.
Он постучал в дверь Насти, она ему открыла с телефоном в руках. Он вошел, крепко закрыл за собой дверь, прижал ее к себе и сказал:
– Я могу ведь и отобрать телефон, посмотреть, кому ты звонила. Или кто тебе. Мавр или не мавр я, в конце концов.
– Мавр, – улыбнулась Настя и зашептала: – Давай отойдем от двери, я тебе скажу добровольно.
Они не просто отошли от двери, но вышли на балкон. Там долго целовались. Потом Настя сказала:
– Только не издевайся, ладно? Я звоню по больницам – Москвы и Подмосковья. Алла тоже звонит с работы. Мы их поделили. Что ты на меня смотришь, как мама, когда ей кажется, что я не в себе? У меня версия, как ты говоришь. Мы спрашиваем, не поступала ли раненая или избитая девочка.
– Я что-то пропустил? Кем раненная, кем избитая?
– Сон мне приснился, – вздохнула Настя. – О том, что мать Аллы избивает Олю. Я видела кровь на виске. Рана там была.
– Да… – протянул Сергей. – Вот так все запущено? Ты – отличница, будущий ученый. И такое – не побоюсь этого слова – мракобесие?
– Не надо, Сережа. Не увлекайся. Сны – это мракобесие в обороте шарлатанов. А для науки – это область поиска. Например, я очень часто во сне нахожу решение задачи, которая у меня не получилась наяву. И так было с учеными, которые доказывали во сне теоремы, с писателями, которые видели сюжет будущей книги. Я читала!
– Ты меня придавила псевдонаучной платформой. Ну, и что? Каков результат обзвона?
– Нет пока результата, – грустно сказала Настя. – Но этих номеров очень много у нас. И по каждому нужно ждать, кого-то искать, уговаривать. Я или вру, что тоже звоню из редакции. Алла научила, они только на это реагируют, иначе трубку бросают. Ты считаешь, это глупо? – тревожно посмотрела она на Сергея.
– Я как раз считаю, что ты умница. Осел я. Был сон или не было, но в больницах искать надо по-любому! А пока ты можешь прерваться на полчасика? Я понимаю, что мама дома… Но… у тебя дверь закрывается изнутри?