– Я, разумеется, посмотрела сонник…
– Разумеется, – поддакнула я.
Кто бы сомневался! С просмотра сонников и гороскопов Настасья начинает каждый свой рабочий день. Ее инфернальные вести – это у нас в редакции как утренняя политинформация!
– И что ты думаешь?
– Я думаю, что она редкая дура! – шепотом сказала мне Ирка, которую вообще-то никто ни о чем не спрашивал.
– Полагаю, случай с котовидной лавочкой описан в анналах мистической истории? – предположила я.
– Естественно! – Подтвердила Настасья. – И у кого? У самого Нострадамуса!
– Ну-ка, ну-ка, – пробормотала я.
– То есть у него почти так, как у меня.
Настя кашлянула и перешла к громкой читке с листа.
– «Видеть кота в мантии из мышиных шкурок – символ того, что события 2008 года повлекут расплату, которая свершится в 2011 году». А «видеть чучела котов – предвестие официальной расправы над теми, кто верит в высшие или потусторонние силы».
– И что это означает, по-твоему? – мне и вправду стало интересно.
– Как – что означает?! Все совершенно ясно! В две тысячи восьмом году я сделала программу с гадалкой Лютецией, и она до сих пор не заплатила за тот эфирный выход. А ты перед уходом в отпуск велела нашей бухгалтерии поднять списки всех должников и принять соответствующие меры. Лютеция чья клиентка? Моя! Расправа грядет над кем? Над теми, кто верит в потусторонние силы!
Настасья вздохнула и закончила:
– Не увольняй меня, пожалуйста!
– Хм…
Я немного подумала, позволив себе хоть несколько секунд порадоваться тайной мечте. Уволить ненормальную Настасью, взять на освободившуюся ставку толкового журналиста… Хотя где же его взять – толкового?
Я вспомнила, что собиралась намылить холки целой группе бестолковых товарищей: своему заму Андрею, милой девочке Люсе и гламурным подонкам Козлевичу и Баранову. И, торопясь отделаться от Насти, сказала:
– Я предлагаю другую, более жизнерадостную трактовку этого предсказания Нострадамуса. Давай думать, что обещанная в текущем году расплата за события трехлетней давности – это всего лишь запоздалая оплата гадалкой Лютецией своей финансовой задолженности, ок?
– А как насчет расправы? – задумалась Настя.
– Сейчас организуем, но пока не тебе, – пообещала я. – Ты передай-ка трубочку Андрюше Курскому, пожалуйста.
Я потратила на вдохновенный начальственный нагоняй две-три минуты, и не напрасно: это заметно взбодрило не только подчиненных, но и меня саму.
– Работа тебе на пользу! – одобрила Ирка, заметив, как я оживилась и разрумянилась.
– В гомеопатических дозах! – поправила я и зевнула.
– Все, все, спи, отдыхай!
Подружка заботливо взбила диванные подушки, на цыпочках отступила в коридор и уже оттуда собщила:
– Кстати, о телефонных беседах: я вчера звонила твоим в Киев, у них все нормально.
– Надеюсь, ты их не сильно напугала?
– Вроде нет. Правда, я сказала, что ты сейчас почти ничего не видишь, но это их не очень шокировало. Масяня, наоборот, даже обрадовался.
– Как это? – я слегка обиделась.
– Он закричал: «Ура, теперь мы наконец-то купим собачку, она будет нашу слепую мамочку водить!» – и побежал разбивать копилку. – Ирка хихикнула и плотно прикрыла дверь.
– Очень мило, – пробормотала я, заворачиваясь в плед.
Тему покупки собачки мой восьмилетний ребенок поднимает с завидным постоянством, однако я старательно ухожу от положительного ответа, потому как понимаю: мужским клятвам верить нельзя. Исправно выгуливать песика по утрам и вечерам сын и муж будут дня два-три, не больше, а затем четвероногий любимец взгромоздится на мою шею вдобавок к уже восседающим там двуногим!
– Нет, собачку мы Коле покупать не станем, – прошептала я.
«Тем более что киевские родственники, похоже, уже купили ему подарок – еще одну копилку», – заметил внутренний голос.
У моего ребенка сложный характер. Функционально он очень напоминает мобильную, компактную и высокоэффективную фабрику по производству мусора – в хорошем расположении духа и противопехотную мину – в плохом. При этом больше всего на свете мой мальчик любит сочинять правила, составлять инструкции, проводить инвентаризации и систематизировать все то, что в принципе поддается исчислению. Он на все емкости с припасами в кухне приклеил ярлычки: «соль», «сахар», «мука» и так далее. Даже на шестнадцатилитровой бутыли кулера красуется рукотворная наклейка: «вода питьевая», как будто это не самоочевидно!
Вот и с копилками, которых у Масяни целых три, та же самая история: на каждую прилеплена бумажечка с указанием номинала подходящих монет.
Основная и главная копилка имеет весьма впечатляющий вид небольшого, с коробку для обуви, банкомата. Это очень занятная и притом совсем не бестолковая электронная игрушка! К ней прилагается специальная пластиковая карточка, с помощью которой проводятся нужные операции: запрос остатка на счете, снятие суммы, пополнение вклада.
Мы с мужем подарили эту мечту начинающего банкира сынишке на пятилетие, и уже три года умная машинка исправно принимает и выдает денежные вклады в виде монет номиналом пять и десять рублей. Можно и мельче, но тогда емкость внутри банкомата заполняется слишком быстро, а меня не приводит в восторг необходимость слишком часто ходить в настоящий банк с мешком мелочи, чтобы поменять ее на купюры. Для них, кстати, в игрушечном банкомате есть свое отделение, запирающееся на ключик – тот самый, который заботливый сынишка оставил бедной больной мамочке «на черный день».
Масина копилка номер два – это жестяная коробка в виде домика, в крыше которого имеется прорезь. В нее проходят только рубли и «двушки», зато крыша держится на элементарной защелке, так что эту копилку сынишка использует фактически как стационарный кошелек – постоянный источник мелких денег на карманные расходы.
А медные монеты наш ребенок без всякого пиитета ссыпает в литровую банку с завинчивающейся крышкой – это его третья копилка. Признаюсь, я с легким ужасом ожидаю, когда она наполнится до краев. Что мы будем делать с неликвидной кучей медной мелочи, просто не представляю!
«Теоретически ее можно использовать в свадебных ритуалах, для традиционного осыпания деньгами жениха и невесты – на счастье», – сонно посоветовал внутренний голос.
– Только не вместе с банкой, – согласилась я.
И уснула.
– В какой палате стационара лежат пациентки пластического хирурга? – спросил Петруччо в регистратуре на первом этаже.
– В третьей, – ответили ему.
Список пациентов стационарного отделения висел на двери. В прямоугольник с цифрой 3 была вписана всего одна простая и легко запоминающаяся фамилия: Иванова.