– Ну?! – вместо приветствия воскликнула Люсинда, утащив задумчивую подружку в уголок – в классической манере паука из сказки «Муха-Цокотуха». – Рассказывай!
– А что рассказывать? – вяло процокотала Оля.
– Что было-то? Где ты была вчера после распивочной?
– Рюмочной, – автоматически поправила Ольга Павловна, не сообразив спросить, откуда Люсинда знает о ее вчерашнем вечернем походе в это заведение. – После рюмочной я была в больнице.
– Где-е?! Что он с тобой сделал?!
– Кто? – Ольга Павловна очнулась и внимательно посмотрела на подружку. – Так, так!
– Да, я за вами следила, – незамедлительно призналась Люсинда. – Но только до рюмочной, а потом меня… гм… отвлекли. Так почему ты попала в больницу? Отравилась бутербродами?
– Там прекрасные бутерброды, – машинально возразила Оля. – И никто мне ничего не сделал…
«Если не считать того, что голову заморочил!» – проворчал ее внутренний голос.
– Никто ничем не отравился, – упрямо продолжала Оля, помассировав область сердца, где прочно засела невидимая стрела. – А в больнице я…
Тут она подумала, что не вправе выдавать чужой секрет, и договорила уклончиво:
– …навещала одного человека.
И, поскольку любопытная Люсинда уже открыла рот, явно намереваясь выспросить все возможные подробности, Оля широким жестом подкинула ей жирную кость:
– А потом мы ужинали в шикарном ресторане.
– Ну?!
– Да.
– И?!
– Что?
Люсинда многозначительно, тонко усмехнулась.
– Что ты придумываешь? – рассердилась Ольга Павловна. – Потом он отвез меня домой.
Если она думала, что инквизиторша этим удовлетворится, то очень ошиблась. Люсинда поплотнее уселась на стуле и приступила ко второму акту марлезонского допроса:
– Ну и кто же он?
Оля вздохнула.
Вообще-то, ей и самой хотелось поделиться с кем-нибудь хотя бы ложечкой той каши, которая заварилась как-то сама собой. Люсинда с ее неуемным аппетитом к сенсациям и незаурядной способностью переваривать неудобоваримое была подходящим человеком. Уж точно куда более подходящим, чем Олина мама!
– Ладно, скажу. Он почти олигарх.
– Кто-о?
– Андрей Громов.
– Что-о-о?!
– Да-да, – скромно кивнула Оля.
Люсинда промолчала.
Утомившись застенчиво ковырять мыском туфли паркет, Оля подняла на нее глаза и почувствовала настоящую гордость.
Люсинда была ошарашена.
Ошарашить Люсинду – это был неслабый подвиг! Куда там «войне с Англией» барона Мюнхгаузена!
– Теперь мне все понятно, – наконец изрекла Люсинда, печально покачав головой. – Ксю может спать спокойно, в смертельно опасные неприятности вляпалась именно ты!
– Неприятности – это ужин с олигархом? – уточнила Оля не без язвительности.
– Неприятности – это второе имя любого олигарха! – заверила ее Люсинда. – Ты читаешь газеты? Телевизор смотришь? Олигархи – они как зубры. На олигархов все охотятся! Государство – чтобы их раскулачить, конкуренты – чтобы разорить, киллеры – чтобы пристукнуть, папарацци – чтобы опозорить, авантюристы всех мастей – чтобы лишить их покоя, и охотницы за женихами – чтобы окольцевать!
– Сейчас я запла`чу над горькой судьбой олигархов, – съязвила Оля.
– Не надо, он выкрутится. Олигархи – они как мамонты. Большей части этой мышиной возни они не заметят, всех затопчут и уйдут на тот свет последними. А вот разная примкнувшая к ним голопузая мелочь вымрет на счет «раз-два-взяли»!
– Что взяли? – не поняла Оля.
– Руки в ноги взяли – и бегом! – объяснила Люсинда. – Это мой тебе совет – как новоявленной подруге олигарха.
– Я ему не подруга, – возразила Оля.
– А кто ты ему?
Оля нахмурилась. Признаться, что со вчерашнего дня она – мать его сына, было немыслимо. Такая информация собьет с ног даже Люсинду, а ей еще вести уроки у первоклашек.
Нельзя так безответственно срывать учебный процесс.
– Да никто, – сказала Оля и с нехарактерной для нее радостью услышала трель звонка на урок.
– Где мои деньги?!
Марина Громова ворвалась в кабинет брата, как штурмовик, – на плечах секретарши.
– Катя, оставь нас, – распорядился Андрей.
Секретарша ретировалась.
– Ты обещал мне денег, – напомнила Марина.
Вид у нее был обиженный. Ни дать ни взять – пай-девочка, у которой отобрали конфетку. Однако Громов, который в далеком детстве не раз пытался отбирать конфетки у этой самой девочки, не забыл, как яростно Марина защищает свое.
– Я обещал тебе денег вчера, – напомнил он из чистой вредности. – Где ты была? Мы договаривались встретиться вечером.
– Вчера я не смогла.
– Ты не смогла вчера, а я не могу сегодня.
– Эндрю, не нервируй меня!
– Почему же? Это так приятно.
Марина надулась, как рыба-луна. Громов хмыкнул и выдвинул ящик стола:
– Не пыжься, Марусенька, вот твои деньги.
– Спасибо.
Особой признательности в голосе неблагодарной девицы Андрей не услышал.
– Так зачем тебе деньги? – запоздало поинтересовался он в спину уходящей сестры.
– Куплю себе новых друзей, – ответила та и насмешливым голоском напела: – Лучшие друзья девушки – это бриллиа-анты!
– Ох, и дура ты, Маруська, – заключил Громов.
И подумал: хорошо, что не все «девочки-пай», вырастая, превращаются в «девочек-покупай».
При этом ему вспомнилась новая знакомая – Ольга Павловна Романчикова.
Добрая знакомая.
Вроде действительно добрая.
Ну, дай-то бог!
Андрей открыл на мониторе документ, который поспешно свернул при появлении в кабинете Марины, и еще раз пробежал глазами убористые строчки под заголовком «Контракт».
Он составлял его сам, без юриста, но полагал, что не сделал ошибок.
Интересно, как оценит эту письменную работу учительница русского языка?
Постучав, в кабинет заглянул водитель Витя:
– Андрей Палыч, я еду за Ольгой Палной?
– Мы едем, – Громов акцентировал местоимение.
– Понял.
Физиономия невозмутимая, тон нейтральный.
Хороший личный водитель сообразителен, но не любопытен и не болтлив. Вите, конечно, интересно, почему это большой босс, позабросив дела, гуляет с учительницей, но ни вопроса, ни даже намека на вопрос он себе не позволит.