«В принципе — заслуженно назвал, — подумал Михаил. — Заслуженно и, кажется, точно».
— Ах! — горький вздох свидетельствовал о том, как тяжело Тамаре говорить о покойном брате. — Иногда Макс думал не своей светлой головой, а… Ну, вы меня понимаете. Седина в бороду, бес в ребро, хочется снова почувствовать себя молодым, хочется всех радостей, много и сразу… Я знаю, Михаил, что моя невестка тоже заинтересовалась психоанализом. Так, между нами, не расскажете ли вы мне…
— Нет, не расскажу, Тамара, — Михаил крайне редко позволял себе перебивать пациентов. — Думаю, что вы поймете меня правильно.
— Вы меня тоже поймите правильно, Михаил, — Тамара открыла глаза и смотрела на Михаила строго и, как ему показалось, с неодобрением. — Я интересуюсь не ради праздного любопытства, мне, слава богу, есть чем заняться, кроме сплетен о моей невестке. У меня совершенно другой интерес. Обоснованный.
— Каким бы он ни был, Тамара, я не обсуждаю моих пациентов с другими людьми, — Михаил мягко улыбнулся, давая понять, что ему неудобно быть столь категоричным и неуступчивым, но ничего не поделаешь — таковы правила. — Насколько бы обоснованным ни был ваш интерес…
— Даже если я скажу, что это Анна убила Максима?
Михаилу показалось, что он ослышался.
— Простите, что вы сказали? — переспросил он.
— Я сказала, что моя невестка убила моего брата! — чеканя слова, повторила Тамара. — И у меня есть веские доказательства. Какие именно, я уточнять не буду, но поверьте мне, что они есть! Я не бросаю слов на ветер!
— При чем тогда здесь я? — Тамара говорила так уверенно, что Михаил немного растерялся. — Если у вас есть доказательства, то передайте их куда следует…
— Еще не время, — перебила Тамара. — Придет время — передам!
«Ясно, — подумал Михаил, собираясь с мыслями. — Нет у тебя, дорогая моя пациентка, никаких доказательств. Это был пробный выстрел холостым снарядом — а вдруг попадет? Кажется, не попало».
— Вы, наверное, знаете, как трудно добиться торжества справедливости! Это только в сериалах все легко и просто, а в жизни все жестко и сурово. Я смогу открыть карты только тогда, когда буду стопроцентно уверена в успехе, в победе. Раньше — никак! И я очень надеюсь на вашу порядочность, Михаил. Если уж вы не хотите рассказывать мне о том, что вы обсуждаете с Анной, то и ей не передавайте наши разговоры.
— Естественно, Тамара. Наши разговоры останутся между нами.
«Что-то я только и делаю в последнее время, как убеждаю моих новых пациенток в том, что я стойко храню конфиденциальность, — с оттенком раздражения подумал Михаил. — Это у них семейная традиция такая? Или, отпустив бороду, я стал внушать меньше доверия? По идее, должно было быть наоборот. Борода — это символ основательности, надежности…»
Он машинально провел рукой по подбородку.
— Вы как старик Хоттабыч, — Тамара улыбнулась, но было заметно, что улыбается и шутит она не от души, искренности не хватало. — Так и кажется, что сейчас выдернете волосок из бороды и совершите чудо. Вы знаете, какого чуда я бы попросила?
— Откуда? — для убедительности Михаил даже пожал плечами.
— Неправда, — Тамара недоверчиво прищурилась. — Вы, наверное, думаете, что я бы захотела встать на ноги?
Она хлопнула правой рукой по накрытому пледом колену.
— Нет! Я бы пошла дальше. Я бы переиграла свою жизнь! — во взгляде, устремленном на Михаила, сверкнула искорка торжества. — Я бы переиграла все и пожелала родиться мужчиной! Старшим братом! Я бы поменялась ролями с Максом, который стал бы моей младшей сестрой! И тогда бы…
«Ты бы сбросила его в пропасть или еще куда», — подумал Михаил, наблюдая, как на лице Тамары вдохновение мешается с болью.
— И тогда все было бы иначе! — Тамара потрясла в воздухе кулаком. — Кстати, Михаил, вы согласны с тем, что зло непременно должно быть наказано?
— Я бы выразился иначе, — ушел от прямого ответа Михаил. — Пусть торжествует добро.
— Хорошо, пусть так, — не стала спорить Тамара. — Пусть торжествует добро, а это означает, что каждый, способствовавший этому торжеству, будет вознагражден по заслугам. Любое доброе дело должно вознаграждаться, разве не так?
Михаил кивнул. У него сложилось впечатление, что Тамара не философствует абстрактно, а делает определенные намеки. Решай, мол, с кем тебе по пути, делай правильные выводы, и будешь вознагражден.
— Иногда можно за один день изменить свою судьбу, — Тамара горько улыбнулась, намекая на собственные обстоятельства. — Главное — не упустить свой шанс, не разменять счастье на медные пятаки…
Тамара еще долго рассуждала на отвлеченные темы, а Михаил добросовестно старался анализировать то, что слышал. Впрочем, добросовестно, да не совсем, потому что его сейчас не столько интересовали психологические проблемы пациентки, сколько тайна этого странного семейства, тайна этого тихого, но какого-то зловещего дома. Михаил накрутил себя до такой степени, что в какой-то момент буквально физически ощутил угрозу, исходящую от Тамары, Анны и дома, в котором они живут. Зябко передернув плечами, Михаил обозвал себя впечатлительной гимназисткой и усилием воли отогнал прочь пугающие мысли. Мысли, конечно же, никуда не делись, а затаились в укромном уголке до поры до времени.
Послать все к чертям собачьим? Извиниться, вернуть полученные деньги (Тамара, демонстрируя широту своей узкой натуры, заплатила разом за месяц вперед), откланяться и забыть? А получится ли забыть? А хорошо ли таким вот образом вычеркнуть из своей жизни женщину, которая… которая… А можно ли, едва прикоснувшись к тайне, отказаться от попытки разгадать ее? А позволительно ли профессионалу вести себя подобным образом? Сегодня — согласился, завтра — отказал?
Доводов можно было привести много, но итог оказался бы тем же. Никого никуда Михаил не послал и ни от чего не отказался. Разве что по окончании сеанса рванул к машине с поистине спринтерской скоростью, не глядя по сторонам, не желая никого встречать. Сел, завел двигатель и уехал. Хотелось поскорее добраться домой, поужинать и подумать. Есть хотелось зверски. Так и вставала перед глазами отбивная с хрустящей корочкой, политая брусничным соусом. Соус Михаил готовил сам — несколько минут варил ягоды с сахаром и корицей, перетирал блендером, добавлял немного красного вина и крахмала и доводил до кипения. Всех дел меньше чем на час, а соус получается великолепный, ни с каким кетчупом не сравнить. И что самое главное — ко всему подходит, «оживляет» любую трапезу, даже самую скудную.
Возле Северянинского моста Михаилом овладело странное беспокойство. Ни с того ни с сего засвербело где-то внутри. Что-то было не так. Михаил прислушался к шуму двигателя, окинул беглым взглядом салон, повернул направо, проехал остановку общественного транспорта, притормозил, выключил двигатель, вышел из машины, заглянул на всякий случай под днище, открыл капот… Вроде все в порядке, можно ехать дальше. Захлопнув крышку капота, он для полного спокойствия решил проверить багажник своего «Лансера», мало ли что, но на полпути остановился, сел в машину и посмотрел в зеркало заднего вида.