Почему этот человек бродил ночью? Способность красться в темноте настораживала.

Ратлидж пошел обратно к гостинице, пытаясь вспомнить малейшие детали, которые помогли бы узнать темную фигуру, замеченную им у церкви. Высокий, в этом он был уверен, быстрый и ловкий, как зверь, который прекрасно видит в темноте. Судя по всему, церковный двор был хорошо ему знаком.

Вдруг где-то недалеко, позади себя, Ратлидж услышал звук заводимого автомобиля. Он обернулся, но ничего не увидел, даже мимолетного света фар. Он ждал, но машина не проехала в его сторону. Значит, автомобиль с погашенными фарами направился к Гастингсу.

Не было и речи о том, чтобы его догнать. Пока он возьмет свою машину, оставленную около гостиницы, тот человек будет уже далеко и скоро растворится на оживленных улицах большого города.

Ратлидж пошел будить констебля Уокера. Тот вышел из дверей дежурной комнаты, широко зевая, без мундира, в одной рубашке.

— Я здесь. Что случилось? Я только что уснул.

— Кто-то был на церковном дворе.

Ратлидж кратко рассказал все, что с ним случилось. С Уокера сразу слетели остатки сна.

— Сейчас, только накину мундир.

Констебль исчез за дверью и вскоре вернулся полностью одетым, в руке он держал фонарь.

Они обыскали вдвоем весь церковный двор, даже зашли в церковь. Там свет их фонариков стал слабым, рассеялся в просторном здании с высоким куполом. Ряды скамей тонули в темноте, отбрасывая длинные тени. Их шаги по каменным плитам пола отдавались гулким эхом, пока они шли к кафедре, возвышавшейся впереди, как нос корабля-призрака. Но никаких признаков того, что сюда кто-то вторгался, они не обнаружили. На хорах тоже было пусто.

Они не нашли мертвого тела ни в густой траве у церкви, ни среди надгробий. На поиски ушел добрый час.

— Он вас заметил, — сказал Уокер. — И вероятно, это спасло чью-то жизнь. Но кто это был, если Карл Хопкинс сидит в подвале в Гастингсе?

— Мы этого не знаем. — Ратлидж взглянул на дом священника, когда они проходили мимо.

— Этот свет на лестнице, он всегда горит?

— Нет. — Уокер повернулся к Ратлиджу, и тревога отразилась на его лице, бледном в свете луны. — Вы думаете, что он приходил убить викария? О господи!

Они поспешили к дому.

Уокер подбежал первым и кулаком стал стучать в дверь.

Ратлидж смотрел через высокое, освещенное окно на лестницу, но никто не появился на ней, чтобы им открыть.

— Попробуем войти.

Дверь оказалась незапертой. Ратлидж тихо выругался. Мистер Оттли слишком доверяет своей пастве и верит в неприкосновенность своего жилища или в доброту людских душ.

Ратлидж помчался вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, громко призывая викария, пока Уокер обыскивал помещение внизу, методично обходя каждую комнату. Потом вышел снова в холл и крикнул:

— Ну что там? Его нет внизу.

— Нет и в спальне. В другой комнате тоже. Я иду на чердак.

Несмотря на фонарь, Ратлиджу пришлось потратить там немало времени. В конце концов он спустился к Уокеру.

— Его здесь нет. Где он может быть в такое время?

— У мистера Роупера. Отца Джимми Роупера. Старик тяжело переживает утрату.

Чтобы сэкономить время, они вернулись к гостинице, где Ратлидж оставил машину, и поехали на ферму Роупера.

Дом тонул в темноте, света не было даже наверху, в спальне.

— Постучать в дверь? — тихо спросил Уокер, глядя вверх, на темное окно спальни.

— Если бы Оттли был здесь, то горел бы свет. Не будем пугать старика. Викарий пошел к кому-то другому.

Они вернулись к машине.

— Не знаю, где он может быть в такое время, — с тревогой сказал Уокер, — а вдруг он тоже мертв, как вы считаете?

— Зачем кому-то убивать викария?

— Не знаю. Та машина, вы сказали, уехала в сторону Гастингса. Как вы думаете, викарий был в ней? Его тоже повезли в эти сараи на берегу? Или на обрыв?

— Не вижу смысла в таких действиях. — Ратлидж повернул обратно к Истфилду.

— Миссис Фаррелл-Смит тоже видела машину у церковных ворот. И как инспектор Майклсон разговаривал с водителем и потом с ним уехал. Может быть, викарий что-то заметил тогда? Вдруг он кого-то узнал? — заспорил Уокер.

— Если бы узнал, то вам сообщил.

— Пожалуй, — согласился Уокер.

Показался дом священника. Уокер, вглядываясь в переднее стекло, воскликнул:

— А это еще кто?

Ратлидж тоже увидел ярдах в двадцати от ворот какого-то человека. Он осветил его фарами, и Уокер закричал:

— Смотрите, это же викарий!

Ратлидж, замедлив скорость, подъехал к викарию, который смотрел на свет фар, как загипнотизированный.

— А я вас ищу, — сказал он, узнав Ратлиджа и констебля, — но мне в гостинице сказали, что вы ушли. Я вспомнил кое-что. И думаю, это важно.

Глава 17

— Нельзя так поздно ходить одному, — сказал строго Ратлидж.

— Но я не могу уклоняться от своего долга, инспектор, — ответил отец Оттли, — тем более после того, как шесть убийств произошли здесь, в Истфилде. И со мной Господь.

Раздраженный таким легкомыслием, Ратлидж хотел сказать, что Бог бережет тех, кто сам бережется. Но придержал язык.

— Давайте я провожу вас, отец Оттли, — предложил Уокер, — а мистер Ратлидж отгонит свой автомобиль к гостинице и вернется к нам. Я бы многое отдал сейчас за чашку чаю.

— Да и мне она не помешала бы, — согласился викарий.

Ратлидж подождал, пока двое мужчин вошли в дом, прежде чем сесть в машину. Через десять минут он уже стоял в кабинете викария. Здесь чувствовалось отсутствие постоянной женской руки, и он вспомнил, что викарий был вдовцом многие годы. Хотя некоторые следы женской заботы, благодаря миссис Ньюкомб, все-таки присутствовали. В тонкой вазе стоял букет роз, с едва раскрывшимися бутонами, на столе сверкал начищенный серебряный чайный сервиз.

Викарий разлил чай. Первую чашку констебль Уокер отдал Ратлиджу. Мужчины уселись на стульях, расставленных полукругом перед холодным камином, бронзовая решетка которого была начищена до блеска.

Ратлидж взял предложенный викарием ломтик кекса, испеченного миссис Ньюкомб к обеду, и спросил:

— Где вы были сегодня ночью, отец Оттли?

— Ходил проведать сестру Тео Хартла и ее мужа. Вы, наверное, считаете, как многие, что быть парализованным — означает освобождение от боли. Но это не так. Его жена должна каждый день делать ему процедуру — класть в ванну с теплой водой и растирать конечности, чтобы не было полной атрофии мышц. Сестра Кенни была ярой сторонницей непременных упражнений такого рода, чтобы восстанавливать мышцы.