В вечер субботы Тиховлиз разговаривал с сыном. Илья, естественно, был не в курсе планов родителя. Он просто очень своевременно облегчил отцу задачу. Пофисталу Тарасовичу не пришлось выманивать Гриппу из дому, не пришлось выведывать, чем девушка будет занята в субботу. Все решилось само собой – мальчик пригласил ее на ужин. Складывался беспроигрышный вариант. Все должно было пройти идеально.
Пофистал Тарасович позвонил вечером сыну с невинным желанием поинтересоваться, как прошел вечер. Илья был зол. Раздражен. Он не имел представления, где Агриппина, сказал, у него болит голова. Вроде бы мальчик поскользнулся, упал, ударился головой об урну.
Пофистал Тарасович читал между строк. Конечно, Илья не побежит заявлять о нападении и похищении Агриппины в полицию, опасаясь за свою репутацию. Но в случае допроса у Начинкина соврет, что потерял сознание от удара, а когда очнулся, Агриппины уже не было, подружка его бросила и уехала. Это очень похоже на Илью. И Пофистал Тарасович успокоился, ничем себя не выдал. Потом с ним связался Пыжиков и сказал, что все прошло по сценарию: мужику дали по голове, Агриппину загрузили в багажник и увезли, спрятали где-то в деревне под Колтушами.
Как ее могли найти так быстро? Как могли узнать о похищении? Ведь Пыжиков вчера лично ездил в Колтуши и звонил оттуда Пофисталу Тарасовичу. Пыжиков прямо сейчас должен быть там!
Тиховлиз в беспамятстве схватился за телефон и набрал знакомый номер. Он не смотрел по сторонам, не соображал, где находится и что творит. Лишь раздавшийся в трубке и словно эхом отразившийся в комнате голос Сокольского привел его в чувство.
– Ну что, Пофистал? Последняя попытка не удалась? – холодно спросил его Вольдемар Сигизмундович, бросая ему через стол мобильник Пыжикова.
Вот теперь глаза Пофистала Тарасовича распахнулись. Он взглянул на своего врага, протянул вперед свои маленькие, скрюченные, дрожащие руки в отчаянном, безумном желании задушить его, убить, разорвать на части эту самодовольную сволочь. Зарычал, как раненый зверь, рванулся вперед, наткнулся на крепкий удар кулака в челюсть и рухнул к ногам Сокольского, сраженный, уничтоженный, раздавленный. Уже покойник. Живой труп. Финансовый и моральный. Пища для гиен.
Артем стоял над ним, испытывая небывалое удовлетворение. Этот мерзкий подонок покусился на Агриппину! Не будь Тиховлиз так жалок и отвратителен, он с удовольствием добавил бы ему.
Сокольскому вспомнилась позавчерашняя ночь.
Освободив Гриппу и отнеся ее на руках в машину – как ему удалось до нее дойти, отдельная история, – Артем вернулся в дом и очень быстро, доходчиво убедил людей, похитивших Агриппину, пойти на сотрудничество. Глупого, пьяного бахвальства у «джентльменов удачи» хватило минут на пять, не больше. Потом они говорили наперебой, стараясь выслужиться перед грозными вооруженными парнями, которые в полицию сдавать их явно не собирались, вполне могли бы расправиться с похитителями сами, без суда и следствия. Потом главный из банды шушеры позвонил их работодателю и потребовал немедленно привезти еще денег, пока они не отпустили пленницу или не подсадили ее на наркоту. После этого негодяев загрузили в машину и увезли в офис. Оставленные Артемом в засаде сотрудники спустя час без особых сложностей скрутили бывшего зэка Петра Пантюшина, тридцати восьми лет от роду, который, в свою очередь, быстро сдал людям Сокольского нанимателя, назвал бывшего капитана Пыжикова. Вычислить последнего оказалось проще пареной репы – тот проживал по месту прописки, в маленькой однушке у метро «Ломоносовская». Его взяли тихо, без шума и пыли, когда мужчина утром потянулся в соседний магазин за пивом. Пофистал Тарасович обо всем этом, конечно, не знал. Сотрудники службы безопасности холдинга, подчиненные Сокольского, легко нашли рычаги давления на него, как незадолго до того на всю дружную компанию, которую держали в строгой изоляции под бдительным присмотром. Все, кроме Пыжикова, были здорово напуганы, начиная понимать, в какое дело вляпались и с кем связались. Пыжиков соображал лучше, а потому вел себя еще тише и покладистей, стараясь заслужить жизнь и свободу. Так и случилось, что Пофистал Тарасович, хитроумный и самоуверенный, явился в резиденцию Начинкина, не имея представления об истинной картине происходящего. И жестоко поплатился и за свой коварный план, и за дерзость.
Ибо вошел он в кабинет одним человеком, а вышел совсем другим.
Когда Агриппина спустилась в гостиную, все гости уже были в сборе.
Сидоренко листал журнал, вальяжно устроившись на диване. Елена Сергеевна, облаченная в огромный белоснежный свитер и укороченные, пестрые, как тропические цветы, лосины, обутая в красные туфли на тонкой высокой шпильке, занимала беседой Ирину Александровну, которая смотрела на яркую хозяйку дома с легким пренебрежением. Бабушка, Галина Станиславовна, отчитывала Феликса, а тот с мученическим видом слушал ее нотацию на тему: «Проблема недостаточного изучения творчества Александра Сергеевича Пушкина современной молодежью и проявления его последствий в жизни современного общества». Анжела трещала по телефону, а Валерий сосредоточенно смотрел в окно. Увидев на пороге комнаты Агриппину, Коробицкий кинулся свояченице навстречу и протянул ей руку, как лучшему другу, отчего Анжела замолчала на полуслове, а Ирина Александровна бросила тревожный, вопросительный взгляд на мужа.
– Привет! Ну, как ты? – сверкая глазами, спросил Валерий Юрьевич. И не дожидаясь ответа, продолжил: – Я всех своих в офисе собрал. Сидят, работают, как папы Карлы! Ну, ничего, я им потом компенсирую выходные, когда дела наладятся. Завтра сможешь заехать, бумаги подписать? Юристы уже все подготовили.
Оторваться от Валерия Гриппа смогла лишь минут через десять. Не раньше, чем выслушала полный отчет о проделанной им работе, обсудила предварительные цифры и клятвенно пообещала завтра с утра, в понедельник, быть у него. Видимо, придется продлевать больничный, а то с работы выгонят, подумала Гриппа, направляясь к Анжеле.
– Привет! – обратилась она к ней теплым, каким-то проникновенным голосом, отчего Анжела тут же насторожилась.
– О чем ты с моим мужем шепталась? – нахмурила сестра идеально выщипанные брови.
– Да так… Я в его поселок кое-какие деньги вложила, вот и обсуждали, что дальше делать будем, – пожала плечами Гриппа, сочтя, что вряд ли Анжела готова сейчас выслушать всю правду.
– Ну, ты и дура! Нашла куда вкладываться! – хмыкнула та, и в самом деле нисколько не заинтересовавшись подробностями. – Расскажи лучше, как у тебя с Тиховлизами прошло?
Рассказ Агриппины о ее встрече с Катей и Ильей ужасно повеселил Анжелу, и сестры, обсуждая эту тему, впервые почувствовали некое родственное единение.
Мирную идиллию гостиной нарушило появление хозяина дома, за которым следовали собранный, сосредоточенный Артем Сокольский и бледный, еле стоящий на ногах Пофистал Тарасович Тиховлиз.
Едва Начинкин занял место в большом кресле, шеф безопасности разместился на диване, а убитый горем невосполнимой утраты бывший зам бесчувственно опустился на стул в углу, невдалеке от входа, двери гостиной открылись, и появившаяся на пороге Чеслава Зиновьевна торжественно возвестила: