– Да, я наслышан о твоем умении находить неприятности.
– Думаю, слухи сильно преувеличены.
– Кем это?
– Завистниками, кем же еще. Слушай внимательно и не перебивай, пожалуйста. Я нахожусь по адресу: Грибоедова, семнадцать, квартира двадцать, правда, сейчас мы в «фольке» во дворе. Потому что я подозреваю, что дверь квартиры заминирована. Мне нужны оперативная группа и кинолог с собакой. Как можно быстрее, сам понимаешь. В подъезд я, конечно, никого не пущу, но на других этажах могут быть люди, и на что среагирует взрыватель, мне, разумеется, неизвестно.
– Так. Сейчас будем, жди! – Игривый тон приятеля как ветром сдуло.
В ожидании оперативной группы я отогнала «фольк» чуть в сторону. Накрыла спящего Никиту ветровкой, взятой с переднего сиденья машины, и выкурила еще одну сигарету, опираясь на капот и зорко следя за входом в подъезд.
Полицейские приехали в течение четырех минут – небывалая оперативность. Приятель на своем джипе замыкал колонну из трех машин. Оперативники рассыпались по двору, как муравьи, снуя в порядке, понятном только специалистам. Некоторые оцепляли двор и подъезд, кинолог с собакой вошли вовнутрь.
Генка подошел ко мне, подняв руку в виде приветствия:
– Ну, здравствуй, дорогая.
– Привет. Что там?
– Погоди немного, не вышли еще. Как ты заподозрила, что дверь заминирована?
– Утром она была вся в пыли – соседи ремонт делают, а вечером нижняя часть оказалась протертой, и отпечаток большого пальца в углу фаски заметен. Ты там скажи своим орлам, чтобы взяли пальчик.
– За кого ты нас принимаешь, интересно?
– Надеюсь, это риторический вопрос? – скорчила я гадкую гримаску.
– Женька, не выдумывай. Среди моих подчиненных нет раздолбаев.
– Отрадно, если это так на самом деле. Просто может оказаться, что я твоих подчиненных знаю куда лучше тебя, вот и предупреждаю.
– Кто это у тебя? Подопечный? – Гена кивнул на спящего Никиту.
– Да. У мальчишки был тяжелый день, не буди его, будь добр. Мы вместе покидали квартиру и были вместе весь день, так что на данный момент моих показаний будет достаточно.
Пока мы с приятелем болтали, из подъезда вышел кинолог с собакой. Вокруг него собрались кучкой оперативники, они обменялись несколькими фразами, кинолог повел пса в фургон. Молодой человек, очевидно старший, побежал в нашу сторону.
– Геннадий Петрович… – Он замялся, видимо намекая на присутствие постороннего слушателя.
– Говори, Макс, это свои люди.
– Дверь заминирована. Тротил, видимо. Ребята готовы. Эвакуируем жителей?
– Да. И два соседних подъезда тоже. На всякий случай. Ведь неизвестно, сколько там его?
– Пока нет.
– Действуйте! Осторожно там.
Молодой человек молча кивнул и отбежал к коллегам.
– Ну что, подруга, – повернулся Генка в мою сторону, улыбаясь, – по кофейку?
– Хочешь подальше увезти? Я, в общем-то, не против, только Никиту будить жалко, а оставлять его не хочу. Тут поблизости кафешка есть, давай подъедем на «фольке», ты вынесешь кофе, около машины выпьем.
– Вечерок располагает, поехали.
* * *
– Гена, как это все, надолго? – Я отхлебнула горячий напиток, затягиваясь очередной сигаретой.
– Да ладно тебе, расслабься. Хорошо сидим, когда еще поболтать удастся?
– Конечно, вы, начальники, все в делах, – подтрунила я.
– Ага. Это ты, как Фигаро, то здесь, то там. Слушай, тут мои мальчишки недавно прикол рассказали. Поможет тебе отвлечься ненадолго.
– Ну, валяй.
– Ребята у вневедомственной охраны ошивались. Приходит заказчик, ставить квартиру на пульт. Заполняет документы и в карточке объекта, в характеристике квартиры, пишет: «Двухкомнатная квартира в первом подъезде на первом этаже панельного девятиэтажного дома. Окна лоджии и кухни выходят на тыл дома, окно спальни – на фасад. Животные в квартире: тупой кот. В случае срабатывания сигнализации из-за кота или нападения животного на дежурного офицера СТРЕЛЯТЬ В КОТА НА ПОРАЖЕНИЕ. Будете стрелять, не повредите линолеум, квартира съемная».
– Ты шутишь, – улыбнулась я, – и сам это придумал.
– Все правда, клянусь, я процитировал тебе мужика буквально слово в слово.
– Гена, мы здесь с тобой байки травим, а может, там ребятам помощь нужна?
– Не выдумывай, пожалуйста, мои орлы сами справятся. У нас в команде отличные спецы работают.
– Изволишь не доверять? – криво ухмыльнулась я.
– Брось, Женька, я знаю, что ты лучше многих, может, даже лучше всех. Просто я никогда не умел тобой рисковать. Может, поэтому и ушел служить совсем в другое ведомство.
Я недоверчиво улыбнулась, кокетливо поведя бровью:
– А наши все гадали: почему? Правда из-за меня?
– Да. И сейчас, и тогда мне трудно видеть в тебе просто партнера по заданию, с которым в ходе последнего может случиться все, что угодно.
– Попахивает дискриминацией по половому признаку, – попыталась я подтрунить.
Генка никак не отреагировал на мой игривый тон.
– Знаешь, на эту тему есть два противоположных мнения. Одни считают, что присутствие женщины на поле боя воодушевляет, поднимает дух воина. История знает примеры, когда женщины вели за собой армии, и весьма успешно. А другие утверждают, что смерть или ранение диверсанта-женщины выведет ее напарника-мужчину из равновесия, и, забыв о задании, он или они бросятся спасать ее.
– Все дело в правильно расставленных приоритетах…
– Нет. Все дело в чувствах.
– Гена, с тех пор столько воды утекло.
– Я понял: ты не хочешь об этом. Только знай, что настоящая любовь с годами становится только крепче, как хорошее вино.
– Ага. – Я, отвернувшись, поморщилась, припомнив, что вино по прошествии лет частенько превращается в уксус. Но не стала говорить об этом тактичному Генке.
– Ты никогда не вписывалась в общепринятые рамки. Я знаю, Охотникова, в Ворошиловке во время психологических тестирований ты мистическим образом угадывала правильные ответы. И инструкторы так и не поняли до конца твою сущность.
– Как ты догадался? – хохотнула я. – Никакой мистики, я просчитывала нужные ответы.
– Почувствовал. Значит, ты еще умнее, чем я думал.
– В кино после подобной реплики следует: «Какой ужас!» – подмигнула я, забрасывая стаканчик из-под кофе в стоящую неподалеку урну.
– Женька, ты почему оставила службу? Могла бы за эти годы сделать карьеру. Слухи ходят разные…
– Слухами земля полнится, – заржала я. – А если серьезно говорить, не мое это – карьеру строить.