Я зажгла в комнате свет и отправила Генке сообщение о том, что можно приезжать арестовывать Нику. Он тут же перезвонил:
– Привет, Женька! Все прошло нормально?
– Да. А у вас как? Если звонишь, значит…
– Взяли мы голубчика. Повозиться, правда, пришлось, но все в порядке. Ты не подавала признаков жизни, я и не звонил, спугнуть дамочку боялся.
– Правильно, она поздно явилась, я устала ждать. Давай дуй сюда со следаком, будем заканчивать. Да, мадам, похоже, под психованную косит. Может, доктора прихватишь?
– Да, а что с ней?
– Молчит, на вопросы не отвечает, шипит только.
– Этот номер у нее не пройдет. Сейчас ничего не обещаю, а вообще, у нас в следственном изоляторе отличные спецы работают. Если кто под дурака косит, вмиг раскусят.
– Хорошо, мы ждем вас.
– Давай, скоро будем.
До прихода Никиты с дядей я аккуратно, не касаясь, упаковала нож, с которым пришла Ника, в целлофановый пакет и положила его обратно, на то место, где он выпал из ее руки. Так, на всякий случай, вдруг не угляжу и его кто-то схватит, оставит свои отпечатки или Никины сотрет.
* * *
На пороге комнаты раздавались голоса. Интересно, кто там? Ребята не могли так скоро приехать. Неожиданно в дверях появилась целая делегация. Оказалось, что пришли Галина с Михаилом. Они о чем-то препирались с Артемом, видимо, последний изо всех сил пытался выгородить жену.
– Простите, до того, как здесь поработает оперативная группа, в комнату лучше не заходить, следы останутся.
Взлохмаченный, сонный Артем хмуро кивнул и, круто развернувшись, увел всех в гостиную. Теперь голоса раздавались оттуда. Сначала говорил Никита, видимо, рассказывал историю с самого начала. Судя по коротким репликам, его рассказ дополняла баба Галя. Артем помалкивал, наверно, пытался переварить информацию.
Я оставалась в комнате, разглядывая Нику. Одетая в темный спортивный костюм, девушка выглядела худой, на грани истощения. Черты лица мелковатые, в общем, ничего особо примечательного. Хотя кому, как не мне, знать, что восемьдесят процентов привлекательности женщине дают одежда, макияж, прическа. Сейчас Нику не назвал бы красивой даже большой фантазер: она продолжала дергаться всем телом, пытаясь освободиться. Лицо покраснело от злости и бесплодных усилий, по шее стекал пот.
Через некоторое время приехал Гена с операми и постановлением об аресте. Баринову, не мешкая, увезли в СИЗО. Опергруппа работала почти до утра. Мы все это время сидели в гостиной с чашками горячего кофе, который без остановки варила баба Галя. Я пыталась попенять Никите за то, что он разбудил стариков, но выяснилось, что они и не ложились. Следили за окнами Алмазовых и, когда я разрешила Никите включить свет и будить дядю, бросились в дом.
Артем очень тяжело переживал предательство жены. Как я и предполагала, он не подозревал о том, сколько вероломства и коварства скрывается под маской милой, беззащитной девушки. Ника с ее подельником и любовником, действительно оказавшимся бывшим спецназовцем, стали давать показания с первого дня заключения. Причем, как часто бывает в подобных ситуациях, валили вину друг на друга. Но следствие четко установило, что инициатором покушений была все-таки Ника, которую снедала черная зависть к родственникам мужа. Хотя Артем вполне прилично зарабатывал, она понимала, что это жалкие крохи по сравнению с богатством, которым владели Алмазовы. А потом Ника сообразила, что юридически ее муж является наследником коллекции и всего имущества, если все остальные члены семьи мертвы. Артема она убивать не планировала, по крайней мере, пока тот не вступит в права наследства. В конце концов, ей всегда удавалось виртуозно водить его за нос.
* * *
Так и закончилась эта история. По просьбе Никиты я провела с ним еще несколько дней, пока Николая не выписали из больницы. Хоть он уже не нуждался в услугах телохранителя, ребенку было бы морально тяжело оставаться одному, ведь Артем уехал в Самару на следующий день после ареста жены. В полиции потребовались показания Никиты, я охотно его сопровождала. По завершении работы Николай Алмазов выплатил мне гонорар и дополнил его щедрой премией. На прощание рассыпался в благодарностях и велел считать их с сыном своими друзьями.
Ника и ее любовник получили солидные сроки. Глубоко уязвленный Артем развелся с женой. Он по-прежнему работает юристом, стал сторониться женщин и приобрел привычку захаживать в православный храм. Довольно часто посещает брата с племянником и в каждый свой визит обязательно ездит на могилу Марины и со слезами просит простить его за то, что был слеп, не разглядел в собственной жене чудовища. Николай с Никитой поставили на могиле Марины мраморное надгробие с крестом. На могильной плите по светлому мрамору рассыпаны искусно вырезанные розы из жадеита. Думаю, отец с сыном вдвоем придумали оформление последнего пристанища любимой мамы и жены. Никита рассказывал, что сначала хотел розы из янтаря делать, но отец переубедил его. Да, в нашей стране к ним пришлось бы приставить круглосуточную охрану.
Адвоката Копылова полицейские нашли без моего участия на даче у любовницы. Его причастность к этой истории доказали легко. Это он забрал тело Марины из морга и организовал похороны. Также он заблокировал банковскую карточку Никиты. Но привлечь его не удалось. Копылов плакал, каялся, что о планах Ники не знал ничего, просто думал, что помогает. Выкрутился, в общем. Думаю, на самом деле Ника его в свои планы не посвящала, но о том, что участвует в темной истории, Копылов догадывался с самого начала.
Николай полностью поправился, правда, ему потребовалась довольно длительная реабилитация. Никита взял академический отпуск, целый год ухаживал за отцом и помогал управлять фирмой. Мы иногда, если позволяет работа, встречаемся просто поболтать, выпить чашечку кофе. Часто созваниваемся, так что я в курсе всех новостей. Дела Алмазовых идут отлично: они открыли магазины в Питере, Москве и Киеве. Строят планы по расширению сети. Никиту не оставляет мечта затмить мастерством знаменитого Карла Фаберже и со временем добиться того, чтобы их торговое клеймо стало столь же известно и знаменито.
Со временем разъяснилась загадка турмалина на моем кольце. Как рассказал Николай, он приобрел очень интересное «турмалиновое солнце» – хамелионит. Но камень портили вкрапления, не свойственные этому виду. Тогда он рискнул прибегнуть к термическому облагораживанию, но при обработке откололась пара лучей. Это досадное происшествие совершенно не испортило камень, ведь он приобрел уникальный для хамелионита сиреневый оттенок, причем стал реагировать на изменение температуры и менять цвет: если жарко – на малиновый, а если холодно – на сине-зеленый, что само по себе большая редкость. «Солнце» ушло на аукционе в США за довольно внушительную сумму, а из отколовшихся лучей, которые Николай не выставлял на продажу, была выпущена мини-серия изделий, для которой он лично разработал дизайн. А моя подруга Ольга с мужем приобрели в подарок для меня в Лондоне изделие как раз из этой серии.
Чтобы не быть голословной, мне пришлось посвятить пару вечеров другу Генке. Приятель в первый же свободный вечер заехал за мной перед ужином на роскошном «Бентли» золотистого цвета. С тетей Милой мне его тоже пришлось познакомить. На радостях от такого события тетушка отменила односторонний мораторий на разговоры на три дня раньше назначенного срока.