– Я не думаю, что у нас в стране найдется такое большое количество любителей аквариумных рыбок, – заметил Мейсон.

– Их гораздо больше, чем вы думаете. Эти рыбки сводят с ума многие сотни людей.

– И вы полагаете, что одно лишь лекарство против жаберной болезни заставит мистера Фолкнера вложить деньги в это дело?

– Не знаю, не уверена. Я заинтересована только в одном: чтобы у Тома была возможность уехать в деревню, дышать там свежим воздухом, наслаждаться теплыми солнечными днями. Если же он этого не сделает, болезнь его будет прогрессировать, и это может привести к печальному концу. Я даю возможность Харрингтону Фолкнеру вылечить своих золотых рыбок и получить лекарство, благодаря которому он сможет продолжать свои опыты по разведению, не боясь, что рыбки погибнут; но и он должен дать Тому возможность вылечиться. Если учесть те суммы, что он тратит на свое хобби, то вы поймете – я прошу очень немного.

Мейсон улыбнулся:

– Но с каждым днем вы повышаете сумму, которую он должен заплатить, на целую тысячу!

– Да.

– С какой целью?

– Он пытается шантажировать меня. Он говорит, что Том сделал свои открытия, работая у Раулинса, и потому эти открытия принадлежат Раулинсу. И еще: если Том не вылечит его рыбок, то он выступит в защиту интересов мистера Раулинса и в судебном порядке докажет, что все изобретения принадлежат хозяину предприятия. Мистер Фолкнер – жесткий человек, и с ним можно иметь дело только в том случае, если самому действовать так же жестко – только такой язык он и понимает.

– А кто для вас Том Гридли? – спросил Мейсон.

Салли Медисон ответила, ничуть не смущаясь:

– Он мой приятель.

Мейсон снова улыбнулся:

– Что ж, хорошо. Теперь я понимаю, почему мистер Фолкнер называет вас вымогательницей. С его слов я понял иначе. Я подумал, что он питает к вам нежные чувства, а вы, пользуясь этим, просто доите его.

Девушка укоризненно посмотрела в сторону стола, за которым сидел Харрингтон Фолкнер.

– Этот человек, – сказала она холодно и безапелляционно, – ни к кому не питает нежных чувств. – И после секундной паузы добавила: – За исключением своих золотых рыбок.

– Но ведь он женат!

– Я это и имела в виду. Она тоже золотая рыбка.

– Его супруга?

– Да.

В этот момент к ним подошел официант, неся на подносе заказ.

– Вам оставить заказ на этом столе? – спросил он у Мейсона.

Тот взглянул в сторону Харрингтона Фолкнера и поймал его встревоженный взгляд.

– Если вы не возражаете, – обратился он к Салли Медисон, – я присоединюсь к своей компании, а мистера Фолкнера пришлю к вам. Думаю, мне есть смысл заняться этим делом.

– Вам совсем не обязательно присылать его обратно ко мне, – ответила девушка. – Просто скажите ему, чтобы он выписал мне чек на пять тысяч долларов, и добавьте, что я буду сидеть здесь до тех пор, пока он этого не сделает или пока его проклятые рыбки не перевернутся все вверх животиками.

– Я скажу ему об этом, – пообещал Мейсон и, извинившись еще раз, вернулся к своему столику.

Фолкнер вопросительно взглянул на него. Мейсон кивнул.

– Я не знаю, чего вы от меня ждете, – сказал он. – Я решил, что у меня нет причин отказываться от этого дела. Но сперва мне нужно перекусить.

– Мы могли бы поговорить здесь, – предложил Фолкнер.

Мейсон кивком головы показал на Салли Медисон, которая снова сидела в одиночестве:

– Только после того, как я перекушу, и только вместе с мисс Медисон.

– Действия этой особы сильно смахивают на шантаж, – сухо заметил Фолкнер.

– С вами можно согласиться, – холодно ответил Мейсон. – Но ведь в вашем мире шантаж занимает весьма большое место.

– Судя по всему, она уже успела завоевать ваши симпатии, – с горечью заметил Фолкнер. – И не последнюю роль здесь сыграли ее мордашка и фигурка. Она прекрасно умеет ими пользоваться.

Помолчав немного, он добавил с еще большей горечью:

– Не понимаю, что мужчины находят в такого сорта женщинах.

Мейсон лишь усмехнулся:

– А я не понимаю, как мужчины могут увлекаться золотыми рыбками, мистер Фолкнер.

Глава 3

Плотный туман опустился на город, и Мейсону казалось, что его машина плывет в какой-то молокообразной массе. «Дворники» ритмично скользили по ветровому стеклу. Сигнальные огни машины Харрингтона Фолкнера, едущего всего в каких-нибудь пятидесяти футах впереди, были едва заметны.

– Он едет очень медленно, – заметила Делла Стрит.

– В таком тумане быстрее и не поедешь, – ответил Мейсон.

Дрейк рассмеялся.

– Готов поспорить, что этот Фолкнер вообще довольно унылый и скучный человек. Как говорится, хладнокровный. Я чуть не умер, когда увидел, с каким недовольным и хмурым видом он отправился к столу, где сидела эта, как он выражается, вымогательница. Сколько она получила от него, Перри?

– Не знаю.

– Судя по выражению его лица в тот момент, когда он вытаскивал чековую книжку, – сказала Делла Стрит, – он заплатил ей ровно столько, сколько она просила. Она же не тратила времени понапрасну. Как только чек оказался у нее в руках, сразу ушла, даже не закончив обед.

– Это естественно, – вставил Мейсон. – Ее интерес к Харрингтону был чисто финансового свойства.

– А что мы будем делать у него в доме? – спросил Дрейк, переводя разговор на другую тему.

Мейсон усмехнулся:

– Точно не знаю, но у меня сложилось впечатление, что, прежде чем поговорить о своих проблемах, он хочет показать нам аквариум с золотыми рыбками. Кажется, это для него немаловажно. Насколько я понял, Фолкнер и его жена живут в большом доме, состоящем из двух флигелей. Одну половину составляют апартаменты четы Фолкнер, а в другой находится бюро Фолкнера и его партнера Элмера Карсона. Видимо, аквариумы Фолкнера расставлены по всему дому, а тот, в котором находятся вуалехвостые телескопы, установлен в офисе. Почему-то Фолкнер хочет, чтобы я посмотрел на этот аквариум и на его черных золотых рыбок.

– Фолкнер – необщительный упрямец, – заметил Дрейк. – Наверняка он вообразил, что визит адвоката встряхнет кого нужно.

– Больше всего он, конечно, беспокоится за своих рыбок, – ответил Мейсон. – И мы узнаем все подробности, когда будем на месте. Мне кажется, дело тут совсем не в рыбках и не в его партнере, но я воздержусь делать какие-либо выводы, пока не познакомлюсь с деталями.