— Держись, скоро должны приехать. Только не раскисай. Я сказала, что огнестрельное ранение… Ты, главное, держись. Учись у своей жены. Она у тебя столько всего вынесла… Чудом жива осталась… У нее огромная сила воли и вера — она верила в настоящую любовь, знала, что обязательно встретит такого мужчину, как ты. Не раскисай. Не имеешь права. У тебя жена красавица. Она без тебя и дня не проживет. Ты ведь даже не представляешь, как сильно она тебя любит…
Вадим открыл глаза, в которых стояли слезы. Он тяжело дышал.
— Вика, если со мной что-нибудь случится, ты ей обязательно позвони. Пусть она ко мне в больницу придет… А если я до больницы не дотяну, пусть придет на могилу…
— Кому?..
— У меня в кармане записная книжка. Возьми ее себе. Ее зовут Олей. Оленька… Я хотел ее сегодня увидеть. Она обычно на реке загорает. Приехал, а ее нет. Ни дома, ни на пляже. Домашний и сотовый молчат. Мне так хотелось ее увидеть… Ты ей скажи, что я ее очень люблю… Если я умру, у меня только одно желание — вернуться на эту землю в виде какого-нибудь облака, полюбоваться ею со стороны. Она бы подняла голову, улыбнулась и поняла, что это я.
— Хорошо. Я все сделаю, — прошептала я, пряча слезы, и достала из его кармана записную книжку.
— Знаешь, она очень красивая, — говорил Вадим, задыхаясь. — Она странная, понимаешь, странная. Ее никто не понимает, а я люблю все ее странности. Я даже сейчас ощущаю ее запах. Он постоянно в моей памяти. Такой теплый, такой терпкий. Знаешь, быть с нею — это все равно, что купаться в озере наслаждения. Она смогла разжечь огонь, который способно потушить только ее тело. У нее просто магические пальцы… У нее чувственные губы и печальные зеленые глаза… Я не мог бросить Милу и пытался избавиться от этого наваждения. Я всегда помнил, что не свободен и несу ответственность за свою семью. Знал, что нужно заканчивать резко, не медля, потому что лучше умереть сразу, чем истекать кровью от тысячи мелких порезов… Я мог заниматься любовью с Ольгой часами напролет. Это была такая дикая страсть, после которой в голове не оставалось ни одной мысли. Даже когда я совсем слабел, она была ненасытна. Это было безмерно счастливое время. Ольга воплощала в себе то, что хотелось видеть в женщине. Я и не думал, что когда-нибудь смогу такую встретить. Ее любовь была смелой и бесшабашной, она чувственна и необычайно эротична. Чем больше я ее видел, тем еще больше хотел видеть… До Милы у меня было много женщин, но мне никогда не приходилось встречать женщину, которая бы так умело занималась любовью. Она всегда отдавалась полностью, страстно. Ее считали странной. Даже очень странной. Ты даже не представляешь, как сильно я любил ее странности…
Я слушала Вадима и тихонько всхлипывала. Мои слезы капали на его рубашку, перемешиваясь с выступившими капельками крови. Я вновь подумала о Милке. Она была умной и вполне понимала опасность. У нее были все основания для ревности. Она поняла, что Вадим любит другую женщину. С женой его связывали воспоминания и устоявшиеся привычки. Он ощущал перед ней свою вину и страдал от того, что страдает она. Он был необычайно ласков и нежен, как будто собирался загладить свою вину и вознаградить жену за то, что лишил ее своей любви. В этой ситуации нет виноватых, а быть может, в ней виноваты все.
«Скорая» увезла Вадима в реанимацию. Сказали, что он потерял очень много крови, а пуля застряла в легком. Нужна срочная операция, но он должен остаться жить. Должен… Нужно надеяться на лучшее, хотя и не все медицинские прогнозы сбываются. После того как уехала «скорая», мне пришлось общаться с милицией и убеждать ее в том, что ко всему произошедшему я не имею ни малейшего отношения. Я и в самом деле не знаю, кому Вадим перешел дорогу.
Милку разбудить не удалось. Она металась и стонала во сне. Какое-то время посидев около нее, я поехала домой. У подъезда я встретилась с Юрьевичем, который припарковал свой джип и вышел из машины с красивым букетом белых роз. Я чмокнула его в щеку и взяла букет.
— Привет. Надеюсь, что это мне.
— Понятное дело, что тебе. Как будто у меня еще кто-то есть!
— Мало ли…
Юрец обнял меня за плечи и посмотрел на часы.
— А ты где допоздна была?
— У Милки. И еще я в магазин ездила— Возьми из машины продукты.
Я приготовила ужин. Юрка открыл бутылочку моего любимого красного вина. Я, как могла, держалась, пока мы не легли в постель. Положив голову на плечо любимого Юрьевича, я почувствовала, как из моих глаз покатились слезы.
— Викуля, ты что, плачешь? — Юрец поднялся и заглянул мне в лицо.
— Юр, скажи, а почему уходит любовь? — жалобно спросила я.
— Куда? — не понял Юрьевич.
— Ну, не уходит, а умирает.
— Ты что, меня разлюбила, что ли?
— Тебя — нет.
— Странная ты сегодня какая-то…
Юрец подмял меня под себя и жадно поцеловал в губы. Меня охватило огромное волнение, которое я ощутила с такой силой, с которой тело моего супруга вжималось в мою плоть. Наверно, это и есть любовь. Господи, как страшно ее потерять, ведь это и есть самое незабываемое чувство на свете. Юрец поцеловал мои заплаканные глаза. Я ощущала его родные, страстные объятия с таким жаром, которого никогда не ощущала в себе раньше. Если мой Юрьевич сейчас рядом со мной, если он любит и хочет меня, то это значит, что он только мой и я очень ему нужна. Мне хотелось принадлежать моему любимому мужчине и это было самым величайшим счастьем. Я твердо знала, что самое высшее удовлетворение — доставить наслаждение человеку, которого любишь. От осознания того, что рядом со мной лежит такой мужчина, как Юрий Юрьевич, я чувствовала себя значительной и самой счастливой женщиной на свете. Юрьевич дал мне возможность познать чувство любви и ради этого стоит жить.
Юрьевич уснул, а у меня бессонница. Я направилась в ванную, меня слегка пошатывало. Наверное, нервы. Голова шла кругом, но спать совсем не хотелось. Зазвонил телефон, и я поспешила снять трубку.
— Викуля, привет. Я тебя разбудила? Я проснулась и не нахожу себе места. Да и Вадима дома нет. На кухне какая-то кровь и осколки. Ты не знаешь, что здесь произошло?
— В твоего мужа стреляли. — Что?!
— Твоего мужа хотели убить.
— Кто?!
— Тебе виднее. Он же твой муж, а не мой.
В трубке воцарилась тишина. Я ни на шутку перепугалась за состояние подруги и защебетала, как воробей:
— Послушай, он жив, ему просто прострелили легкое, он сейчас в больнице, завтра ты обязательно его навестишь.