«Позвонил кузен Галины из Греции. Возникли резкие осложнения после операции. Врачи боролись за жизнь, но спасти мою любимую так и не смогли. И вчера поздно ночью она умерла…»
Его объяснения улавливали и сам Евгений, и прильнувшая к нему, вся зареванная Галина-2, поэтому, когда Иван открыл дверь и вышел в коридор, друг детства только бессильно развёл одной рукой в сторону. Мол, ты уже всё слышал.
Обладатель с недавнего времени на всё смотрел через призму функционирования Цепи, оценивая любые события с потоками энергии к ней и обратно. Поэтому немедленно заметил совершенно иной окрас ручейка, втекающего в фантом госпожи Тарнавской, да и распух этот ручеёк подозрительно. Поэтому следовало неотлагательно принять меры:
– Примите мои искренние соболезнования. Но сразу же заявляю, что умершим помогать – не наша стезя. Мы живём и действуем для живых! Галина! Приказываю: подобраться и перестать лить слёзы! Ты остаёшься жить, ты остаёшься действовать, и этому надо только радоваться!
– Я так и не отомстила за своего мужа!.. – со всхлипами выдавила она из себя.
– Обязательно отомстишь! – пообещал Иван. – Как только наша команда усилится, мы и Грецию достанем, а нет, так доберёмся скачками. У Фрола тоже счета есть кому предъявить за гибель своей семьи, и тех мы даже в Америке достанем, придёт время. Так что с местью всё сложится…
Быстро успокоить фантома не удалось. Слишком она переживала и о родителях, и о прочих родственниках, вернее, об оборванных отношениях с ними. Пришлось всем присоединяться, в том числе и проснувшимся жёнам. Незаметно переместились в кухню, стали распивать чай и кофе, и только там, во время неспешной семейной беседы, потрёпанная психика Тарнавской постепенно вернулась в норму.
В это время вышли на связь фантомы, исследовавшие «Лужок»:
– Будить тебя раньше времени не хотели, – начал деловито полковник Клещ. – Потому что новую для тебя тайну посчитали не настолько срочной к объявлению. В полной темени подвалов здания, которое числится под названием «Южное», нами обнаружено пространство, в которое мы ни в какую не могли прорваться, как ни старались. Размеры: десять на шесть и тридцать метров в длину. Это примерно половина всей проекции подвала, второй и третий этаж вниз. Ещё ниже – ничего нет. Дальше всех сквозь преграду, примерно на метр, продвинулась наша ведьма. Причём пройти ещё чуть-чуть вроде как можно, но возникает паническое чувство страха, обречённости и крайней опасности. Опасности смертельной даже для нас, для духов.
Не стоило и говорить, как Загралова заинтересовало такое известие:
– Ага! Значит, после Безголового Тузика всё-таки осталось некое наследство?! Причём настолько ценное, если не сказать могущественное, что даже посторонние обладатели не могут туда казать носа?
– Получается, что так. Хотя ты своим запасным телом как раз вдруг да прорвёшься… Ах да, тебя ведь туда скачками надо перемещать…
– Почему такая уверенность, что внутри для фантома – гибель?
– Все это чувствуют, – вступил в разговор дед Игнат. – А я так больше всех. Ну а наша Сестри твёрдо уверена, что фантом во время прорыва внутрь найденного пространства точно погибнет.
– И ещё, – добавил бывший участковый из Лифантово. – Внизу освещения нет, только в двух местах вполнакала теплятся аварийные плафоны, но есть подозрение, что подходы к пространству заминированы. Удалось рассмотреть две растяжки из тончайшей проволоки над полом. Ну и щитовую, откуда, по логике, включается полное освещение, мы тоже отыскали. А вот там уже совсем иная бомба заложена: кто потянет за рубильник, тот и взлетит на воздух. Тем не менее… – тон его стал более решительным. – Если надо, я внутрь и так прорвусь. Только тело мне дай и мощный фонарь.
– Погибнешь, – напомнила ведьма.
– Разве нам подобное страшно? – фыркал Николай.
– Мы тебе, наверное, сказать забыли, – решил просветить девятого номера обладатель. – В инструкции к сигвигатору утверждается: фантом тоже порой погибает. Но при этом теряет свое обретённое сознание, и его надо инициировать повторно. И если бы только это, так погибший ещё имеет неприятный шанс потерять солидный кусок памяти о своём прошлом или о своих предыдущих ипостасях фантома.
Николай Соболев озадаченно примолк, зато оживился господин Хоч:
– О! Ванюша! А ты пошли туда Заришу! Эта везде прорвётся. А погибнет – так нет проблем, у неё ведь нет полного сознания.
Все тут же настороженно притихли, ожидая, что на это скажет обладатель. Часть про фантом с двенадцатым номером уже знала, часть недоумевала, а в особенности Ольга Фаншель пристально поглядывала на супруга. Ведь он ни ей, ни Елене Шулеминой так и не успел рассказать о ночных посиделках с целителем и о создании новой матрицы естества. И всё знающая от своего фантома ведьма тоже не успела за последними событиями.
Сейчас Загралову следовало окончательно решить, имеет ли он моральное право пользоваться иным человеком, пусть даже давным-давно умершим, без его согласия. Если рассуждать честно и принципиально, то не имеет. А вот если вспомнить предупреждения Игната и бездонные глаза невероятно сильной, легендарной ведьмы, то категорически не следовало ей возвращать разум. Последствия могут оказаться жутко трагическими для всех. И это следовало учитывать в первую очередь. Поэтому Иван выбрал нечто среднее, как ему показалось, наиболее оптимальное:
– Пользоваться Заришей без её согласия нельзя. А я сейчас думаю, что и не обязательно. Ведь очередность я продолжаю блюсти? Значит, следующего фантома могу создавать мужского пола. А за ним, в порядке очереди, следующих разнополых коллег. Тогда как имеющийся фантом буду держать в резерве и вызову его только в самом крайнем случае.
На такой ответ древний целитель поднял натуральный скандал:
– Ваня! Тебе сколько лет?! Когда ты отбросишь эту ненужную демагогию и моральную трусость в сторону?! Вопрос стоит о выживании нашей команды, а ты сопли жуёшь, как начитавшаяся романтических бредней институтка!..
– Так уж о выживании… – попытался вставить скривившийся от таких нападок обладатель.
– …Толерантность в данном случае неуместна! – продолжал возмущаться целитель, не желая даже слушать логические отговорки. – Мы тут все готовы идти на самопожертвование, не спим ночами, работаем, как вечные двигатели, а ты чураешься запачкать ручки, использовав ничего не соображающий сгусток протоплазмы?! Позор! И неуместная мягкотелость!.. О!.. И чего это я сам только распинаюсь?!.. Дамы и господа, прошу высказаться! А если мыслите резонно и меня поддерживаете, то поторопитесь указать господину Загралову на его явные ошибки и неуместность некоторых принципов.
Опять все на некоторое время притихли, обдумывая услышанное и решая, что ответить. Иван почему-то не сомневался, что все поддержат его решение. А странно озабоченного древнего целителя подвергнут обструкции. Потому что в каждом его слове просматривалась личная заинтересованность в использовании госпожи Авиловой. Вплоть до банальной мести более сильной во всех отношениях любовнице. Мол, ты когда-то надо мной верховенствовала, а отныне тобой будут пользоваться, словно безмолвной лошадкой.