— Действительно, когда дыхание останавливается, обычно следует смерть, — изрек врач. — Но ты вовремя выбралась из-под шкафа. Я не нахожу ничего более серьезного, чем два сломанных ребра, но они срастутся, если ты будешь соблюдать покой.
Он дал ей дозу какого-то обезболивающего. Эса поблагодарила, но, как только врач ушел, лицо ее сморщилось и полились слезы.
— Очень больно? — спросила Мири. — Чем я могу помочь?
Эса покачала головой:
— Ничем. Я просто… зла. Очень зла!
Мири и Фрид отпрянули на шаг и переглянулись. Эса не из тех, кто повышает голос, особенно после того, как чуть не лишилась жизни.
И тогда Фрид выпалила, не переводя дыхания:
— Прости, что утром съела твою булочку. Я сильно проголодалась и решила, что все равно ты не станешь ее есть. Завтра можешь взять мою!
Эса тихо рассмеялась, словно ей было больно даже от смеха.
— Я зла не на тебя, Фрид. — Она по-прежнему сжимала в правой руке книгу. — На днях королева увидела, как я читаю в оранжерее одну из книг Мири, и сказала, что я могу пользоваться ее библиотекой. Я подумала, как приятно будет покопаться среди сочинений, но знаете, что я нашла?
Она подняла книгу, и Мири прочитала на корешке: «Болезни».
— Здесь говорится о травах: одни принимать при болях, другие — при сердцебиении, а третьи — чтобы погрузиться в сон, — сказала Эса. — Есть приемы, которые помогают малышу появиться на свет и сохранить при этом здоровье матери, а еще говорится, как сделать, чтобы рана не загноилась, а если все-таки загноится, здесь рассказывается, как отсечь конечность и спасти человека.
— Ну и книга, — поразилась Мири.
— Я помню маленького братика, — продолжила Эса. — У него были такие пухлые щечки. Моя мама потеряла четырех малышей, Мири потеряла свою маму, но здесь, на равнине, людей больше заботят скачки, представления и банкеты, в то время как в их библиотеках хранятся секреты о том, как сохранить человеческую жизнь. Ну почему они не потрудились просветить нас?
— Здесь столько всяких отвлекающих моментов, — сказала Мири. — Полагаю, они вообще о нас не думают.
— Пожалуй. — Эса забрала обратно книгу и заговорила спокойнее, без прежней горечи: — Но я ни за что не стану отвлекаться.
Мири училась в лучшем учебном заведении королевства, но пока не узнала ничего сравнимого по важности с этой книгой. Эса вернется на гору Эскель и будет спасать жизни. А Мири до сих пор так и не разобралась, что спасать в первую очередь — картину или заключенного.
— Все равно завтра можешь съесть мою булочку, — сказала Фрид, листая книгу под названием «Анатомия».
— Спасибо, — откликнулась Эса.
Фрид фыркнула и показала девчонкам картинку из книжки:
— Художник, видно, позабыл нарисовать этому типу хоть какие-то штаны.
Эса громко расхохоталась, но тут же состроила серьезную мину:
— Если я собираюсь обучиться врачеванию, то нужно привыкать к этому.
Мири оставила подруг за изучением анатомии, а сама пошла осматривать собрание книг. Здесь было так тихо по сравнению с библиотекой университета, где постоянно шептались, листали страницы, приходили и уходили. В этом зале царила атмосфера заброшенности. Серый свет проникал сквозь высокие окна и окрашивал книги в пыльный цвет.
Небольшой книжный шкаф стоял в одиночестве у задней стены, подчеркивая этим свою значимость. Мири изучила корешки нескольких книг и с благоговейным трепетом осознала, что это подлинные дневники королей. Она достала один томик в сером потрескавшемся переплете, но он выскользнул из рук. Она успела поймать его, прежде чем он упал на пол. Некоторые книги невосполнимы при потере: дневник короля, история горной деревушки, картина, на которой девушка любуется луной.
«А еще моя мама и братик Эсы с пухлыми щечками», — подумала Мири.
Королева предоставила доступ в библиотеку всем девушкам, и Мири собиралась вскоре туда вернуться, но оказалось трудно найти для этого время, когда разрываешься между учебой в университете и салоном Сиселы. Она скучала по вечерним посиделкам с бывшими одноклассницами, но ей было необходимо встречаться с друзьями из салона. По всей столице начали звучать протестующие голоса. Простолюдины, разозленные поднятием цен на продукты, собирались на подступах к городу, где чиновники взимали подати с въезжающих фургонов, груженных зимними овощами. Народ жаловался, народ громко выражал недовольство, а иногда открыто не повиновался.
— Вот и начало, — сказал Тимон, схватив Мири за руки. — Наконец-то.
Мири в ответ тоже пожала ему руки. Каждый протест был крошечной искоркой, и оба надеялись, что теперь в любой день может вспыхнуть революция. Мири жаждала оказаться в центре событий и планировала сопровождать Сиселу и Тимона на следующую акцию протеста, но утром она проснулась больная, с заложенным носом.
— Я никогда не болею, — сказала она Бритте, принесшей сок и поджаренный хлебец.
Голос отдавался эхом в голове, больно резал уши.
— Еще никому не удавалось невредимым пережить аслендскую зиму, — сказала Бритта.
Всю неделю Бритта избегала чиновников и приемов, а сама потихоньку пробиралась к больной Мири — помогала, чтобы подруга не отстала в занятиях, сообщала новости. Демонстрации продолжались, и Мири поняла, что в столице уже не один десяток салонов, в которых собираются бунтовщики. Но королевские гвардейцы неизменно подавляли все протесты, и ни разу толпа не приблизилась ко дворцу.
Однажды утром Инга доставила посылку для Мири. В коробке оказалось двадцать пять книг — во много раз больше, чем теперь хранилось на горе Эскель. Мири вдохнула сладковатый и пыльный запах чернил и бумаги, такой же стойкий, как запах сдобы в пекарне.
— Да они стоят, наверное, как целая повозка линдера! — не удержалась Эса.
К книгам была приложена записка.
Для госпожи Мири,
которая заслуживает собственной библиотеки. Пусть это будет скромное начало.
Тимон
Мири передала книги девушкам, а записку прижала к груди.
«Что, если…» Мири гнала прочь эту мысль, но та упорно возвращалась, и Мири уже представляла, как она в черной магии магистра будет показывать студентам университетскую библиотеку, при этом скромно кивая: мол, да, конечно, она прочла здесь все книги до единой. Она представляла себя на носу корабля, несущегося по волнам далеких морей, когда она повезет новость о свободе, завоеванной в Данленде.
Тимон говорил, что сначала Асленд; остальной Данленд последует примеру столицы, а там уже весь мир. Его обещания казались такими же реальными, как лист бумаги под рукой, ждущий первого росчерка пера.
Мири была не единственной, кто заболел той зимой, и революция оказалась неподходящим делом для больных простудой. Салоны опустели, как и Замок Королевы. Вот теперь у Мири появилось время исследовать дворцовую библиотеку.