После того, как старец закончил рассказ, последовало слезное прощание, и, присев на дорожку, мы отправились дальше по извилистой тропке, нарисованной отшельником. Дед с нами не пошел, сославшись на слабое здоровье, но просил заходить к нему, если вдруг наша тропка будет проходить рядом с его зеленым холмиком. Я, конечно, пообещал ему как-нибудь наведаться, но сам уже точно знал, что это был самый последний раз, когда я отправился в Зону. Уверенность, что все ответы и недостающие части головоломки скоро откроются, росла во мне с каждой секундой.
Лангуст какое-то время шел молча, но потом все же не выдержал и стал расспрашивать меня. Я помахивал посохом с живым детектором аномалий на его торце и отвечал сдержанно, скрывая многие детали из рассказа старца. Незачем моему напарнику было знать о том, что отец водился с мутантами и все время шел на поводу у существ, чей разум мог им и не принадлежать. На вопрос, о чем так долго мы говорили, я ответил, что знал в детстве этого человека и мы все это время вспоминали давнее прошлое. Лангуст заподозрил меня в неискренности, но дальше приставать с вопросами не стал.
Наша тропа после зарослей стального леса уходила к «губчатым горкам». В этих невысоких скалах, своими многочисленными дырами напоминающих голландский сыр, если верить старцу, водилась местная разновидность термитов. Огромные, величиной с собаку насекомые, хоть и предпочитали жрать камни, мяском тоже не брезговали. Несколько уродливых мордочек даже высунулось из своих норок, провожая нас голодным взглядом. И, кажется, дед говорил, что этих букашек не стоит беспокоить, но пока я об этом вспомнил, напарничек успел сделать пару профилактических залпов по зубастым рылам.
Растревоженный рой выскочил из своих нор и заставил нас дать хороший кросс по этим негостеприимным землям. Два ручейка агрессивной, разъедающей плоть жидкости притормозили преследование, а подстреленный Лангустом горбатый гиеновый бык и вовсе остановил шевелящийся ковер насекомых. Термиты удовлетворились этой огромной тушей мяса и, расчленив кинжалами своих челюстей еще живое ревущее животное, утащили его по частям в свои норки.
По соседству с дырявыми горами растянулось пастбище единственных известных мне травоядных животинок. Плоские приземистые ящеры, напоминающие доисторических динозавров, ползали здесь на бронированных чешуйчатых брюшках и поглощали молодую поросль стального кустарника. Убегая от роя, мы пробежали по краю долины большую ее часть и уже оказались у огромного оврага, за которым побулькивали лужицы кислотных болот. А я совсем не помнил, как старец советовал здесь идти – под горами через острый кустарник, рядом с пасущимися ящерами или вдоль оврага по каменной лысой плите породы.
Немного посовещавшись, мы все же решили идти вдоль оврага. В горах еще шевелились возбужденные насекомые, а травоядные рептилии совсем не внушали доверия, да и по камням идти было куда проще, чем по земле, утыканной иглами стального кустарника.
Первым неладное заподозрил Лангуст.
– Стой, – окликнул меня напарник и ткнул пальцем себе под ноги, – смотри сюда. Тебе не кажутся странными эти мелкие борозды на камнях?
– Эрозия-коррозия или что-то в этом роде, – отмахнулся я и продолжил поиск прохода между двумя близко расположенными «молотилками».
– Да отвлекись же ты! – занервничал Лангуст и с силой метнул гайку вперед. – Вот он, твой проход, а сейчас глянь себе под ноги.
– Ну ладно, что там?
– Смотри, – напарник присел и провел пальцами по узким каменным канавкам, – эти борозды проделаны чем-то острым, и, судя по всему, что-то скребло породу по направлению к оврагу. Как будто стягивало туда все.
– Но там же ничего нет… – я глянул вниз и поперхнулся, – кроме охрененно огромной твари…
То, что с первого взгляда показалось толстым слоем нанесенного мусора и грязи на самом дне, оказалось живой бесформенной субстанцией, растянувшей свое аморфное тело на добрый километр вдоль оврага. Наши голоса потревожили спящую биомассу, и происхождение многочисленных царапин на скалах больше не было для нас загадкой.
В один миг огромный уродливый червь распахнул вдоль всего своего тела несколько десятков зубастых пещер и выплюнул из них длинные языки. Десятки жилистых канатов с огромными костяными расческами на концах взметнулись вверх над оврагом и упали за его край. Два широких блина плоти, усеянные сотнями острых крючьев, ударили землю совсем рядом и с ужасным скрипом втянулись назад, без труда снимая каменную стружку с твердой породы.
Мы кинулись прочь от оврага. Но, пробежав несколько десятков метров, остановились и, матерясь от острой режущей боли, запрыгали по молодой поросли стального кустарника. А тварь продолжала выбрасывать свои костяные грабли, с каждым броском все ближе подбираясь к нам. И лишь ураганный огонь, открытый Лангустом, дал нам небольшую отсрочку по времени. Несколько срезанных соседних языков заставили тварь остановиться и протащить свое тело по дну оврага, выводя на позицию другие ротовые полости. Этого времени нам и хватило, чтобы удрать из зоны обстрела.
Ужасно медленно мы прошли половину долины, заросшую иглами стального кустарника. Зато вторую ее часть начисто выгрызли своими мелкими зубками здешние травоядные, и идти по лысому полю было одно удовольствие. Дальше нарисованная дедом тропа петляла между песчаными горками и островками бедленда. И кроме редких аномалий, больше ничего такого смертельно опасного здесь не встретилось.
Тем временем фиолетовые переливы в небе, по которым я ориентировался, стали растворяться, пока и вовсе не исчезли. Но вместо них все больше различалась искаженная отражением картина окружающей реальности. Словно впереди стояла огромная выгнутая стена с зеркальной поверхностью, верхний край которой терялся где-то в тумане неба.
Мы ненадолго задержались здесь, собираясь с духом, чтобы пересечь эту очередную грань, за которой так же, как и за гранью преломления, мог открыться новый неведомый мир. Несколько раз я даже прикоснулся к этой зеркальной субстанции, оказавшейся жидкой. Она ртутными шариками налипла на руку, но, влекомая неведомой силой, стекла по пальцам и, сорвавшись с них, словно в невесомости, медленно плыла по воздуху обратно к зеркальной стене.
Первым решился я и, задержав дыхание, шагнул через жидкую стену. И что мне сразу бросилось в глаза по эту сторону – это роскошное ночное небо с мириадами звезд, заплетающимися в причудливые узоры. И это было точно не наше земное небо – ни я, ни подоспевший Лангуст не смогли найти в россыпях ярких горошин ни одного знакомого созвездия. Чернота бесконечного космоса с миллиардами горящих бриллиантов отражалась здесь от зеркальной грани, создавая эффект бесконечности. На секунду я ощутил себя потерянным где-то в глубине вселенского колодца, и мне показалось, что под ногами вот-вот растворится опора и я рухну в бездонную звездную пропасть.
И лишь через несколько минут созерцания бескрайнего космоса я смог захлопнуть открытый от удивления рот и, опустив взгляд, рассмотреть теряющийся среди всего этого великолепия скудный лунный пейзаж центра Зоны.