Мне почему-то вспомнился наш первый поцелуй, первое признание, первая близость, первые цветы… И первый раз так, чтобы в омут с головой…
Остановившись у дома Матвея, мы перенесли его тело на лавочку и, сев в машину, поехали со двора. Я посмотрела на знакомые окна. В них горел свет. Значит, Люська его ждала. Жаль, что так вышло… Искренне жаль.
Вернувшись обратно в особняк, мы поставили машину на место и решили, что дом нужно сжечь.
– Понимаешь, у Аскольда столько долгов… Приедут кредиторы, начнут меня искать… Да и как мы сейчас с трупом по лесу будем бегать?
– Тогда твою машину тоже нужно сжечь. Так меньше подозрений будет.
– И ее до кучи, – не могла не согласиться я с Ленкой.
Дрожащими руками я обливала дом бензином из канистры. Лена поливала бензином машины.
– Эх, машинки классные! Жаль, – с сожалением сказала она.
– Черт с ними. Машины не люди.
Потом мы чиркнули спичкой, взяли бутылку виски и пошли прочь. Я пила из горла, оглядывалась на охваченный пламенем дом, всхлипывала и рассказывала Ленке о том, как однажды я поехала в свадебное путешествие на Мальдивы…
Ленка слушала меня, открыв рот, брала из моих рук бутылку и жадно пила… Когда мы вышли на шоссе, мой рассказ уже подходил к концу. Лена смахивала слезы и растерянно бормотала себе под нос:
– Я даже не знаю, как теперь тебя называть: Яна или Аня. Теперь понятно, почему у тебя столько мужей.
– Зови меня Яна. Мне так больше нравится. Сколько жизней – столько и мужей. Две жизни. Два мужа.
Остановив первую попавшуюся машину, мы приехали к Ленке домой, залезли с ногами на кровать и проговорили по душам до самого утра.
Когда Ленка заснула, я закрыла глаза и увидела маленькую девочку на пустой дороге. Эта девочка и была я. Я в детстве… Я видела, какая эта девочка маленькая, хорошенькая и совершенно беззащитная. Я подошла к ней ближе, села рядом, взяла ее за руку, прижала к себе и успокоила. Она плачет оттого, что мы с ней слишком долго не виделись… Мне захотелось признаться ей в том, что я ее очень люблю. Она ведь так нуждается в моей любви… Ей страшно оттого, что я могу про нее забыть и бросить. Она боится моего безразличия. Я хочу ее переубедить и обещаю защищать ее от всех невзгод. Я говорю ей, что она всегда может положиться на меня и что я никогда ее не предам. Я поиграла вместе с ней и поцеловала ее в пухлую щечку. А затем пошла по той же дороге детства во взрослую жизнь. Сделав несколько шагов, я оглянулась и посмотрела в ее глаза. Они были полны благодарности… Она ведь совсем одна… Она умеет прощать и ждать…
Я поклялась себе больше никогда не забывать о той маленькой и беззащитной девочке. Я ведь забыла о ней сразу, как встретила Матвея. А ведь она там совсем одна, и ей страшно оттого, что ее не любят. Теперь я знаю, что девочка смотрит на ту дорогу и всегда меня ждет, потому что она меня очень любит и ей, маленькой, не понять, почему я так с ней поступила. Почему все эти годы я про нее не вспоминала… Я поняла, что еще не поздно все изменить. Я знала, что заживу новой свободной, счастливой жизнью, если никогда не буду забывать о той маленькой девочке, которая меня любит и ждет…
На следующий день я поехала к матери, позвонила в двери родной квартиры и, заревев, бросилась ей на шею:
– Мамочка, это я, Аня! Я живая!
Мать смотрела на меня во все глаза и держалась за сердце.
– Как же так? Я за твоей могилкой ухаживаю…
– Мама, я не самозванка. Я выжила. Понимаешь, я осталась жива!
Как только я прошла в квартиру, то сразу направилась к своему письменному столу.
– Мама, это мой стол. Раньше здесь стоял совсем старенький столик. Помнишь, у него еще ножки постоянно подкашивались? Он падал. А потом, в старших классах, мы купили новый. А над этим столом раньше различные картинки висели. Я зарубежные девичьи группы из журналов вырезала и на стенку вешала. Мам, ну что ты на меня так смотришь? Ведь материнское сердце не обманешь. Там другая девушка похоронена. Нас перепутали…
– Как же так…
Этим вечером мне было так тепло и уютно. К нам в гости приехала Ленка. Мама напекла вкусных пирожков и трепетно нас ими кормила. О том, что я какой-то короткий срок была девушкой-киллером, не знали ни мама, ни Лена. Им не нужно было этого знать…
По телевизору сказали, что дотла сгорел дом одного бизнесмена. Этим бизнесменом являлся Аскольд. Когда я увидела побледневшего Эда, который перед камерой говорил о том, что ищет Яну и сожалеет о том, что произошло, я не стала раздумывать и набрала его номер.
– Ты меня искал?
– Яна???
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Где ты? Я сейчас приеду.
– Приезжай. Мама сейчас как раз пирожков напекла.
Когда в квартире появился взволнованный Эд с огромным букетом, Ленка на минуту потеряла дар речи и, не веря своим глазам, прошептала:
– Ян, красивый-то какой! Как елка новогодняя. Этот самый красивый из всех. Боже мой, сколько у тебя мужиков.
– Это потому, что я сильная.
– А разве мужики любят сильных женщин?
– Мужчин заводят сильные женщины, – с вызовом ответила я.
– Вот бы мне хоть одного завести…
– Легко. Если сама захочешь.
– Это тебе легко. А мне тяжело.
– Просто держи их в вечном напряжении…
Эд протянул мне цветы и прошептал:
– Как же я боялся… Как же хорошо, что ты осталась жива.
Мы пили чай с пирогами и мило беседовали. Правда, Эдик не понимал, почему моя мама вытирает платком слезы и называет меня Аней. Эд ел пирожки и говорил, что он не ел вкуснее ничего за всю свою жизнь. Лена с мамой незаметно ушли в другую комнату и оставили нас вдвоем.
– Я не пойму, почему твоя мама называет тебя Аней? Откуда у тебя вообще мама? Аскольд сказал, что ты из детского дома. Как сгорел Аскольд? Что произошло? У меня столько вопросов, и я не знаю ответов.
– Я случайно попала в жизнь Аскольда, и она чуть было меня не разрушила… – начала я. – Годы борьбы за жизнь, чувство долга, таблетки, тир, алкоголь и вечный страх… Это не моя жизнь. Я никогда так не жила. Это жизнь Яны, и, несмотря на то что она у нее была несладкой, благодаря ей я многому научилась.
– Яна, я не понимаю, о чем ты.
– Меня зовут Аня. Я летела в свадебное путешествие со своим мужем… и сгорела.