— Знаешь, а ведь он у меня в больнице сидел не больше пяти минут, словно делал это не потому, что хотел, а потому, что так требуют правила. Придет, принесет сладкое и цветы, посидит пять минут и уходит. Причем и эти несчастные пять минут постоянно смотрел на часы. Я его прошу задержаться хоть еще на немного, а он говорит, что не может, потому что ему надо зарабатывать эти чертовы деньги. Зачем нужны такие деньги, если мы практически друг друга не видим?
— Деньги нужны вашим будущим детям.
— Врач сказал, что слишком большая вероятность того, что я больше не смогу иметь детей.
— Яков об этом знает?
— Нет, — замотала я головой.
— Вот и не говори. Мужчина должен знать ровно столько, сколько ему положено.
— Я должна опять врать?! Только вылезла из этого вранья…
— Что поделаешь, это ложь во спасение.
— Мне кажется, что жизнь современной женщины вообще одно сплошное вранье. — Я помолчала с минуту и добавила: — Знаешь, мне кажется, даже если бы я сказала Якову, что не могу больше иметь детей, он бы особо не расстроился.
— Почему?
— Потому что он просто не услышал бы то, что я говорю… Он бы думал совсем о другом. С каждым днем он становится все бесчувственнее и бесчувственнее.
— Не принимай все так близко к сердцу. Иначе тебе грозит болезнь, которой болеют почти все жены состоятельных людей.
— И что это за болезнь?
— Одиночество в золотой клетке.
— Мне кажется, что я ею уже заболела.
— Еще не поздно. Главное — вовремя начать лечение.
— Лечение? Какое? — Я прижала к себе цветы и посмотрела на Галину взглядом, полным надежды.
— Нужно уметь жить свей жизнью… — Слова Галины прозвучали для меня, как приговор.
— Но разве можно иметь свою жизнь, когда ты живешь с мужчиной?
— Можно и даже необходимо.
— Тогда зачем нужна совместная жизнь с мужчиной?
— Она нужна для того, чтобы иметь свою собственную…
Галина завела мотор и посмотрела в зеркало заднего вида.
— О черт, опять этот джип…
— Какой джип?
— С того самого момента, как мы выехали из особняка твоего фотографа, за мой обязательно кто-нибудь следит.
— Все это время?
— Ну не каждый день, но довольно часто.
— Но ведь это была «Хонда»!
— А в последнее время — джип.
Я испуганно посмотрела назад и увидела стоящий неподалеку от нас, прямо на территории больницы, зеленый тонированный джип. Сквозь темные стекла невозможно было увидеть, кто именно в нем сидит. Прикусив нижнюю губу, я посмотрела на Галину испуганным взглядом и спросила, не скрывая волнения: — Помнишь, когда я ехала с Яковом в больницу, ты просила меня перезвонить?
— Помню.
— У тебя еще тогда был очень взволнованный голос. Ты хотела мне что-то сказать. Что?!
— Я хотела сказать, что та «Хонда», от которой мы ушли, появилась у моего дома.
— Как? Мы же от нее оторвались…
— Думаю, меня нашли по номеру машины. Сначала была «Хонда», а теперь появился это джип.
Кода я ехала к тебе в больницу, я его не видела. Значит, проглядела.
— Тот, кто в джипе, знает, что ты его засекла?
— Нет. Я стала умнее. Не убегаю, не пытаюсь спрятаться. Зачем? Уже все равно известен мой адрес. — Галина немного помолчала. — Тому, кто сидит в джипе, нужна не я.
— А кто ему нужен?
— Ему нужна ты.
— Я?!
— Почему ты так удивилась, ведь ты прекрасно это знаешь.
— Просто мне страшно…
— Это последствия твоей поездки к фотографу. Твоя попытка облегчить душу далась нам слишком дорого.
— Что же теперь делать? — Меня охватило чувство безысходности.
— Что делать? Не дать возможности тому, кто в джипе, узнать твой адрес. Сейчас поедем ко мне домой. Пока твой муж зарабатывает деньги, посидишь у меня, тем более ты давно не была в коммуналке. Надо бы проведать. Глядишь, соскучишься по нищенской жизни. Побудешь вместе с народом и начнешь ценить своего мужа еще больше. Решишь, пусть деньги зарабатывает и в дом таскает, а сам хоть сутками не бывает, только бы не жить в нищете. Сразу вся болезнь у тебя пройдет. Моментально вылечишься.
— А когда я попаду домой?
— Как только тебе надоест нищенский быт.
— Я говорю серьезно.
— А я серьезно тебе отвечаю.
— Как я доберусь до дома?
— Домой поедешь на другой машине. Переоденем тебя так, чтобы на себя была не похожа, незаметно выйдешь из подъезда и поймаешь такси.
— Галина, но ведь это не выход из сложившейся ситуации?! До каких пор будет продолжаться эта слежка?!
— Ты имеешь в виду в глобальном масштабе? По поводу глобального масштаба я тебе сейчас не могу ничего сказать. Для меня сейчас самое главное отправить тебя домой так, чтобы не выдать твой адрес. А дальше… Дальше будем думать…
— Галина, мне страшно.
— Мне тоже… И чем дальше, тем больше.
Наша машина плавно тронулась и поехала с территории больничного двора в сторону центра. Следом за нами, точно так же плавно, тронулся зеленый тонированный джип.
Галина свернула в сторону окраины, где жила. Когда мы встали у светофора, джип, висевший у нас на хвосте, проехал вперед и поровнялся с нами.
— Что это он? — испуганно воскликнула Галина. — Какие-то новые маневры…
Одно из тонированных стекол джипа опустилось, и мы… увидели незнакомого молодого человека с автоматом в руках.
— Ой, мамочки родные!!! — закричала Галина и что было сил надавила на газ, едва не вписавшись в стоящую прямо перед нами машину.