Намазался автозагаром «Piz Buin», самым темным. Инструкция на обратной стороне тюбика гласила, что краску нельзя смывать в течение трех дней, пока не пристанет. Авось пристанет.
В итоге всех этих процедур в квартире завелся загорелый метис — эль местисо маканудо. Подправить еще губу и носик — мать родная не признает.
Зашибись!
Жалюзи не поднимал. В доме царил вечный полумрак.
Сама квартирка — не развернуться. Две комнаты и кухня. В спальной узкая кровать без простыни. Как в той богадельне, подумал Хорхе. Хотя, наверное, белье туда и забрали, когда увозили старуху. В гостиной диван, телевизор, ковер, газетный столик темного дерева. На потолке желтела люстра. На полках семейные фотографии, открытки из Чили, книги. В основном на испанском. Хорхе стало любопытно, была ли у хозяйки семья. Начал было читать открытки. Одолел несколько. Надоело. Хваленый «Эйсикс» оказался фуфлом. Нога все еще болит. Видимо, вывих.
Днем стал звонить в двери соседям — сверху, снизу, по площадке. Прятался на лестнице, вдруг кто откроет. Не открыли. Можно включить телик.
Громкость убавил все равно. Кабельного не было. Включил таблицу для настройки изображения, стал слушать новости. О побеге ни слова. Он посмотрел юмористические передачи, дневной киносеанс, телемагазин. Разнервничался.
Снова принялся за новую походку. Мерил шаг. Следил за махом рук. Чуть подволакивал правую ногу. Nigga with attitude. Вкладывать душу в каждый шаг. Двигаться плавно. Не переигрывать, все должно выглядеть естественно. Ему уже казалось, будто он всю жизнь так и ходил. Походка как родная. От природы.
Почитал вчерашние газеты, Серхио принес. О побеге почти ничего. Так, одна куцая заметка в «Экспрессене», вышедшем на другой день, да строчка в «Афтонбладет».
«Экспрессен» писал:
В четверг во второй половине дня из Эстерокерской тюрьмы совершен сенсационный побег. Побег заключенного Хорхе Салинаса Баррио, который отбывал наказание за оборот наркотиков в особо крупных размерах и отличался примерным поведением, стал полной неожиданностью для тюремной администрации. Согласно анонимному источнику, перелезть через забор сбежавшему, определенно, помогал кто-то снаружи. После этого Баррио скрылся в лесу, где, по всей видимости, его поджидала машина. Тот же источник сообщил, что в последние месяцы Баррио занимался бегом «как одержимый». Администрация тюрьмы признала недоработку со своей стороны, одновременно выразив удовлетворение тем, что в результате побега никто серьезно не пострадал.
После череды побегов, совершенных в 2004 году (Тони Ульссону, осужденному за убийство полицейского в Малександере, удалось бежать дважды за один год), были приняты меры по усилению охраны и повышению безопасности. После вчерашнего происшествия Государственное управление исполнения наказаний обещало провести расследование обстоятельств побега и, возможно, принять дополнительные меры по усилению режима в учреждениях такого типа.
Хорхе улыбнулся. «Как одержимый», говорите? А про его занятия в Центральной библиотеке что ж ничего не сказали? Неужто еще не просекли?
На третий день о побеге ни полслова. Стало досадно. С другой стороны, хорошо — меньше вспоминают, быстрей забудут.
Страшно хотелось бегать. Давила тишина. Страшно было потерять набранную форму, растренироваться.
Время не шло, ползло, точно убитый мопед. Прикинул дальнейшие планы. Подрочил. Глянул наружу в просвет жалюзи. На душе тревожно. Снова и снова отрабатывал походку. Вздрагивал от всякого подозрительного звука на улице, в подъезде. Мечтал, как свалит за бугор.
Тоска смертная: вдесятеро хуже тюремной.
Спал как на иголках. Вскакивал. Прислушивался. Поднимал жалюзи. Припадал к дверному глазку.
Бродил по квартире. Изучал себя в зеркале. Кем теперь быть?
Мучил вопрос: в жизни Хорхе умел лишь одно — торговать коксом. Вошел в авторитет, но… как Хорхе. А как теперь торговать, если ты не Хорхе, а не пойми кто и звать тебя никак. В одиночку раскрутиться сложно. Без помощи не обойтись.
Нужны документы, адрес, чтобы действовать под чужим именем. Кроме того, кататься за деньги на электричках и метро Хорхе было влом. И тут, если контролеры заловят, чужое имя и адресок очень даже пригодятся.
Далее: автозагар не катит, лучше в солярий. Еще добыть линзы темнее, чем природный цвет его глаз. Да, шмоток прикупить, а то у него одна занюханная куртка, да и та с плеча Серхио. Еще мобильник. Связаться с нужными людьми. И край как нужны бабки.
Где-то сейчас Паола? Хотел позвонить, не решился. Терпение, Хорхелито.
За пять дней превратился в параноика. В каждой машине, приезжавшей во двор, ему чудилась айна. Вечером пришел Серхио, обсудили расклад. На Серхио полиция пока не вышла. Кажись, все в елочку. Да, у страха глаза велики. Хорхе попросил подыскать новую хату.
Серхио примчался за ним в шесть утра, а Хорхе уже сам не свой. За ночь глаз не сомкнул. Всю ночь ползал по дому с тряпкой «веттекс», не дай бог останется хоть ворсинка, хоть какие-то следы его пребывания.
Поехали в Кальхель. По просьбе Хорхе Серхио вдоволь попетлял по дорогам, запутывая воображаемую погоню.
— Во тебя колбасит! — покачал головой Серхио.
На новом месте: Хорхе поселился у лучшего друга Серхио, Эдди. Плюс: если легавые и шли по следу, теперь его точно потеряли. Минус: расширился круг знающих, где он прячется.
В идеале, конечно, хотелось бы, чтобы хозяева вообще понятия не имели, что он за птица. Но с Эдди номер не прошел. Едва Хорхе возник на пороге, Эдди схватился за живот. Эль негрито! Тут же познакомил новонегра с женой и двумя отпрысками. Жена, та даже не слыхала о побеге. Не фонтан, но не до жиру.
Сутками валялся Хорхелито на кровати. Под детские вопли. Запомнил каждую щербинку на потолке. Думал, каково пришлось его матери, когда она, беременная им, приехала в чужедальнюю Швецию. Сбежав от диктатуры. Наедине со своими воспоминаниями. Ему стало стыдно, что он так мало знает о маме. Что мало расспрашивал.
Комната тесная. Одного из сыновей Эдди. Кусочки лего рассыпаны по полу. Постеры с DJ Mendez и кадрами из «Властелина колец». На окнах занавески в цветочек.
Пролистал комиксы. Хотел попросить у Эдди поиграть в Х-Ьох — не решился выйти из комнаты. Потянуло вдруг назад в старухину конурку: там было спокойнее. На волю хотелось, настоящую волю. Наружу!
Так прошло несколько дней. Однажды Эдди пришел в неурочное время — в два часа пополудни. Посреди рабочего дня. Хорхе сразу почуял неладное. По потному лицу. По неснятым ботинкам. В соседней комнате плакал ребенок.
— Хорхе, тебе пора линять. Серхио вызвали на допрос.
— Когда? Сам как узнал?
— Позвонили ему с утреца. Говорят, явиться до обеда. Он сразу мне звякнул, сказал, чтоб тебе сообщил, но не по телефону.