Е-мое, как кумарит-то!
Встал. Выглянул в окно. Светало. От земли поднимался туман. Сельская идиллия. Как ни странно, Хорхе — дитя городского асфальта, упивался этим незатейливым миром шведских аборигенов. Любовался красотой природы.
В эти минуты ему было по фигу, что его могут заметить.
14
ЮВе скоро прослыл реально крутым пацаном. Сейшак в Левхелле прогремел так, что еще несколько недель народ смаковал мегаотжиг у Густава. Молва расплывалась кругами по воде. Как снесло башню Ниппе, как прикольно было видеть Джетсета у питым в хлам, какие клевые байки травила Лолла, как маньячил Ниппе. Испорченный телефон раздул и объемы выпитого, и буйство плясок на столах, и масштабы скандалов, и угар веселья, и все это было только на руку ЮВе.
За эти недели он заработал хорошие деньги. Абдулкарим в нем души не чаял. Строил блестящие перспективы, предрекал — скоро столица падет к их ногам. ЮВе не знал, говорит ли араб серьезно или стебется. А того несло, не остановить.
ЮВе бросил таксовать, уступил местечко знакомому пареньку. Сперва спросив Абдулкарима. Араб дал свое благословение.
Отныне ЮВе видел себя в новом свете: баловень судьбы, наркобарон и Казанова (за две недели оприходовал трех телок). Личный рекорд. Ниппе в миниатюре.
Днем совершал безжалостные набеги на бутики. Из трофеев: новенькие лоферы от «Гуччи» и зимние ботинки «Хельмут Ланг». Купил костюм «Акне» с рельефной отстрочкой лацканов. Броский, даже пижонский. Далековато от строгого стиля. ЮВе купался в ворохе рубах с двойными манжетами: «Стенстрёмс», «Хуго Босс», «Пал Зилери». Скупал джинсы, брюки, носки, ремни, белье и запонки. И покупка из покупок: зимнее кашемировое пальто от «Диора». Двенадцать тонн. Дорого, кто спорит, но гламур требует жертв. ЮВе повесил пальто у кровати, чтобы оно было первым, что он увидит, пробудившись от сна. Глаз не оторвать, просто чума!
ЮВе упивался каждой минутой нового бытия. Спускал все до последней кроны.
Вспоминая о «феррари», повторял себе: в тот год в Швеции было два таких. Не исключено, эта зацепка выведет его на кого-нибудь, кто знал Камиллу или, на крайняк, чуть больше полицейских. Петер Хольбекк, владелец одного из авто, на своем почти не катался. Да и непохоже, что у него с Камиллой могло быть что-то: чувак в Швецию носу не казал. Остается лизинговая фирма «Дельфин финанс АБ». Которая разорилась год назад — тут явно что-то не то.
ЮВе навел справки о компании в Государственном реестре юрлиц. Приобретали ее как фирму «под ключ», «Грюндстенен АБ», но тут же сменили название на «Лизингфинанс АБ». Полгода спустя фирма стала называться «Финансиерингсакутен и Стокгольм АБ». Еще год, и ее переименовали уже в «Дельфин финанс АБ». То есть имя поменялось трижды меньше чем за три года. Fishy. От самой покупки фирмы «под ключ» до банкротства ее бессменным председателем был некий Леннарт Нильсон, 14 мая 1954 года рождения. ЮВе обратился в адресный стол.
Выяснилось, что Нильсон мертв.
ЮВе заказал копию отчета конкурсного управляющего.
Описание странное: Леннарт Нильсон, хорошо известный в Накке хронический алкоголик, скончался от цирроза печени. Как предположил управляющий, обязанный непременно указывать на все возможные подлоги, данный гражданин использовался в качестве подставного лица.
Круг замкнулся. «Феррари» брали напрокат у фирмы, фирма разорилась, ее официальный председатель сыграл в ящик. Где теперь искать?
Последняя ниточка — это связаться с конкурсным управляющим лично. Стал звонить, каждый раз трубку брала секретарша, просил соединить его с адвокатом. Видать, дел невпроворот — всякий раз секретарша говорила: «Перезвоните, пожалуйста, позже. У него встреча». Попробовал передать через секретаршу, чтоб адвокат связался с ним сам. Надеялся, тот клюнет. Не клюнул. Пришлось звонить по новой. Через неделю таки дозвонился.
Побеседовали, в итоге — крутой облом. Адвокат (управляющий) не смог прибавить к своему отчету ничего нового. У фирмы не было ни учета, ни сотрудников. Годовые отчеты самые скудные. Аудитор не из Швеции, кто акционер — неизвестно.
Ниточки, тянувшиеся к желтому «феррари», оборвались на банкротстве, само банкротство попахивало уголовщиной.
Яснее ясного, в деле был какой-то подвох, и на несколько дней ЮВе даже выбросил «феррари» из головы. Ну что еще тут можно раскопать?
Решил забить.
Не вышло. Мысли о сестре не давали покоя. Не могла она сгинуть, должны быть другие зацепки.
Четыре года назад следак растолковывал их семье, какова вероятность, что Камилла найдется.
— По нашему опыту, если человека не нашли за неделю, его уже, увы, нет в живых. В девяти случаях из десяти, — объяснил он и добавил: — Чаще всего речь не об убийстве, сами гибнут: то утонут, то сердечко прихватит, кто в яму свалится. Тело со временем отыщут. А если не отыщут, тогда, значится, по другой причине погиб человек.
Припомнив тот разговор, ЮВе набрел на новые мысли. Последний раз Камилла объявлялась вечером 21 апреля. Звонила подруге Сусанне Петтерсон, единственной, кстати, знакомой Камиллы в Стокгольме, которую смогла разыскать полиция. Связывала подруг лишь учеба в вечерней школе. Может, потому он и не придал этому знакомству никакого значения в первый раз.
ЮВе сделал вывод, что розыск вели кое-как: ведь снимки с Камиллой в «феррари» у следака были, сто пудов. А в деле, с которым знакомили семью ЮВе, о них ни слова. Значит, могли прохлопать и другие улики.
Решил зацепиться за ничтожный шанс — один против десяти.
Что Камилла уцелела.
ЮВе продолжил поиски. Им двигало чувство долга перед сестрой. Через неделю после того, как подтвердилась информация о смерти председателя правления «Дельфин финанс АБ», ЮВе позвонил Сусанне Петтерсон. Разговорились. Выяснилось, что вечерку она бросила. Теперь работала продавщицей в «Хеннес и Мауриц» в торговом пассаже «Чиста галлериа». Он предложил встретиться, а она спросила, разве, мол, телефонного разговора мало? Ей было явно влом углубляться в историю с Камиллой.
Он все же поехал в «Чисту». Вдоволь послонявшись по широким, ярко освещенным галереям, насилу нашел «Н & М», спросил Сусанну. Представился ей.
Встали посреди магазина. Покупателей раз-два и обчелся, и это в разгар дня. «Как только окупаются?» — недоуменно подумал ЮВе.
Сусанна — крашеная блондинка (под перманентом проглядывали корешки натурального темно-русого цвета). Узкие джинсы заправлены в сапоги, розовый тоник с надписью «Cleveland Indians» на груди. Дала понять всем своим видом: не о чем нам с тобой говорить. Руки скрещены на груди, сама смотрит куда угодно, лишь бы не на Юхана.
ЮВе попытался разговорить ее добром:
— А какие предметы вы вместе учили?
— Да, я много чего учила-переучила. Математику, английский, шведский, обществоведение, историю, французский. Да, видно, не мое это — школа. На юриста хотела учиться.