* * *
Телефон надрывался, звон становился все громче. Даже не так, звона становилось все больше. Сперва он заполнил голову, потом грудь и живот, в конце концов звон добрался даже до кончиков пальцев ног, Тимоти чувствовал, что еще немного, и он лопнет от этого звона, и лопнул бы, наверное, если бы не проснулся.
Наяву тоже звонил телефон. Но наяву, по крайней мере, понятно, что с этим делать, наяву можно просто взять трубку, просто нажать нужную кнопку, просто сказать: «Алло», — наяву все очень просто, особенно первые несколько минут после пробуждения, пока ничего не понимаешь и действуешь автоматически.
— Привет, — сказала Лизелотта, — прости, мой хороший, но ты сам просил тебя разбудить в семь по вашему времени, говорил, у тебя утреннее заседание кафедры и это ужасно важно.
— Услышать тебя с утра — вот это действительно ужасно важно, все остальное ерунда, — искренне сказал он. — Ты прилетай уже давай из этой своей Африки дурацкой, а то я без тебя тут совсем пропаду. Все из рук валится. И снится черт знает что.
— Порнография? — обрадовалась Лизелотта.
— Это уже пройденный этап, — печально сказал Тимоти, нажимая кнопку кофейной машины. — Сегодня мне приснился самый длинный сон в мире, целая жизнь, прикинь.
Машина взволнованно зафыркала, а блудная валькирия немедленно преисполнилась сочувствия:
— Страшная?
— Да нет вроде. Хорошая даже. Только чужая. И очень длинная. Я тридцать с лишним лет за одну ночь прожил, если бы ты не позвонила, я бы там состарился и умер, наверное. А так ничего. Правда, жениться все-таки успел.
— Если бы я знала, чем ты там во сне занимаешься, я бы еще три часа назад позвонила, — грозно сказала Лизелотта.
— Вот я и говорю, приезжай уже скорей.
— Две недели всего осталось, — вздохнула она. — А ты ко мне сюда, конечно, не прилетишь.
— Только если меня нынче же утром вышвырнут из университета. А они, гады, не вышвырнут. Они без меня, напротив, совсем пропадут, и как же это вот прямо сейчас некстати… О, знаешь, что я вспомнил? Ты не поверишь, но во сне я работал с компьютерными сетями, крутой специалист был, на мне там все держалось.
— О! — восхитилась Лизелотта. — И ты наконец-то запомнил, где у компьютера USB-порт? Воистину великий день!
— Не уверен, что запомнил, — смущенно сказал Тимоти. — Но я проверю. Да, слушай, у меня же там еще и дети были. Близнецы, мальчик и девочка. Ссорились страшно. Но все равно классные. Смешные. Особенно девочка. Злющая такая!
— Ты же вроде никогда не хотел детей, — настороженно сказала Лизелотта.
— Ну да. Я и теперь не хочу. Тем не менее во сне они у меня были. Ты же знаешь, людям снится вовсе не то, чего они хотят наяву, а просто что попало. Дети, компьютерные сети — это еще что. Я в том сне еще и футбольным болельщиком был. Страстным. А это уже ни в какие ворота. Так что ты молодец, что меня разбудила. Как же хорошо снова оказаться в реальности, где нет ни компьютерных сетей, ни американского футбола!
— Ну, вообще-то, они есть, — робко заметила Лизелотта. — Извини, если это плохая новость.
— Ничего, главное, что лично для меня их нет. В смысле можно продолжать игнорировать их существование. И мне ничего за это не будет.
— У тебя сварился кофе, — сказала Лизелотта. — Пей давай.
— Откуда ты знаешь, что он сварился?
— Элементарно, мой дорогой Ватсон. Мне было слышно, как машина фыркает. Теперь она молчит. Я хочу услышать, как ты его наливаешь в чашку: буль-буль-буль! И пьешь: хлюп, хлюп. Меня это приободрит, и я оставлю тебя в покое, аж до полудня. Позвонить тебе в полдень?
— Обязательно, — сказал Тимоти. — Обязательно позвони. Я скучаю по тебе, как последний дурак.
— Та же беда, приятель, — вздохнула она. — Ничего, еще две недели, а потом полгода из Окленда ни ногой. Веришь, нет?
* * *
— «Третьего мая тысяча семьсот пятьдесят третьего года ремесленник Альберто Гордони из сицилийского города Таконы шел по двору замка и вдруг неожиданно исчез на ровном месте, испарился на глазах жены, графа Занени и многих других сограждан, — читает вслух Мэтью. — Изумленные люди обыскали все вокруг, но не нашли никакого углубления, куда можно было бы провалиться. Ровно через двадцать два года Гордони появился опять, возник на том же самом месте, откуда исчез, — во дворе графского имения. Сам Альберто утверждал, что он никуда не исчезал, поэтому его поместили в дом умалишенных, где только семь лет спустя с ним впервые заговорил врач, отец Марио. Священник поверил Гордони и отправился с ним в Такону. Во дворе имения Альберто сделал шаг и исчез опять, теперь уже навсегда! Святой отец Марио, осенив себя крестом, приказал оградить это место стеной и назвал его Ловушкой Дьявола».
Нора тихонько вздыхает. После того как выяснилось, что объяснить исчезновение Тимоти не могут ни полицейские, ни вызванные ими фэбээровцы, ни хмурые типы, высокомерные, как европейские монархи, так называемые эксперты, Мэтью принялся коллекционировать истории о таинственных исчезновениях. То ли надеялся, что со временем сможет разобраться, что случилось с отцом, то ли просто утешался тем, что они не единственные люди в мире, которых постигло столь таинственное несчастье. Собственно, сама Нора тоже находила некоторое утешение в этих небылицах, поэтому выслушивала регулярные вечерние доклады сына с живейшим интересом.
— Или вот еще, — продолжает он. — «Дорога в Никуда». Послушайте! «Короткий участок автострады, уходящей от города Альбукерке в штате Нью-Мексико к горному массиву Сан-Матео. Жители Альбукерке уверены, что дорога „проглатывает“ людей и автомобили. Только в 1997 году там бесследно исчезло семнадцать человек…» Представляете? А может быть, наш дом тоже построен на такой «дороге в никуда», просто никто об этом пока не знает? Его же совсем недавно построили, а раньше тут был пустырь, вот никто и не успел пропасть, папа первый. Может быть, мы все тоже скоро пропадем?..
«…и окажемся там же, где папа», — хочет добавить он, но умолкает под тяжелым взглядом сестры.
— Ты все-таки сначала думай, а потом говори, — шипит Джина. — Мама же!..
— Ничего, — говорит Нора, — ничего. Дай брату рассказать. «Дорога в Никуда» — это действительно очень здорово, может быть, я даже вставлю ее в новую книжку, как вам кажется, дети? Вам было бы интересно о таком читать?
Мэтью энергично кивает, Джина яростно мотает головой, Нора улыбается, и слеза, покатившаяся было по ее щеке, останавливается на полдороге и тут же высыхает.
* * *
— Жизнь и сновидения — страницы одной и той же книги, — говорит Лизелотта. Она сидит в шезлонге вытянув ноги, нежится под лучами выглянувшего наконец солнца, и выражение лица у нее при этом самое что ни на есть мечтательное.
— Что?!
Тимоти даже подскочил от неожиданности. Конечно, они прожили вместе четырнадцать лет и всегда отлично понимали друг друга, а все-таки отвечать вслух на его мысли — такого обычая у нее до сих пор не было.