— Чисто! Чисто! — пробились сквозь треск голоса разведчиков.
Однако Олег, склонив голову к правому плечу, сидел неподвижно и ждал. Наконец раздался третий отчет. Невыразительный голос прошелестел в эфире:
— Чисто, можно разворачиваться.
— Господин Илов, приказывайте своим людям. Разворачиваем гермокупола вот там, блокируем ими этот проход. Оттуда в защитных костюмах идем на нижние ярусы сооружения. Там я отдам дальнейшие распоряжения.
Синеглазка молча кивнул и отправился отдавать приказы своим людям.
Сгибаясь под порывами ветра, которые долетали даже в самые дальние уголки гигантского помещения, люди Илова сняли с транспа один из квадроциклов, который тут же превратили в погрузчик, и сноровисто принялись сгружать оборудование.
Возле входа в овальный коридор, что, извиваясь, уходил в глубь скального комплекса, подвесили полевые лампы, и в их резком белом свете вспенились шары трех гермокуполов. В один из них осторожно внесли капсулы для транспортировки биоматериала. Парни на них косились, но Синеглазка тихонько цыкнул, пригрозив особо суеверным урезать премиальные.
В транспе оставили двух дежурных, остальные разместились в гермокуполах.
Симботы пришлось тоже оставить в транспе, как и предполагалось, но все же Илову стало немного не по себе.
Вообще с того момента, как он увидел бесстрастное лицо Олега, его все чаще охватывало смутное беспокойство. Едва ли не впервые он начал чувствовать свой возраст. К горлу иногда поднимался мерзкий горький ком. Герман все чаще думал — не замечают ли этих признаков слабости его люди, и от этого становилось еще хуже: ведь растопчут, заведут за угол и тихо сунут под ребра неприметную полоску сверхпрочной керамики. Или еще проще, организуют какую-нибудь добавку в дыхательную смесь. Но нельзя было показывать, что ты хоть что-то подозреваешь, и перепроверять снаряжение, которым занимались только особо доверенные парни, те, что были с ним много лет. Только стандартная процедура последней проверки — это подозрения не вызовет, так и надо, но вдруг…
Нарастающую панику он подавлял усилием стальной воли, но и она давала трещину. И причин этого Илов не понимал. Только раз за разом вспоминал тот бесстрастный взгляд при первой встрече.
— Теперь всем отдыхать. Смены по два часа. Через четыре часа начинаем спуск на нижние уровни.
Снова Олег скомандовал сам. Герман лишь кивнул, соглашаясь, и снова подумал, что же настолько важное и ценное ищет это существо, присланное сюда корпоративными небожителями?
Это было что-то, ради чего на кон поставили многолетнее сотрудничество с ним, Германом Иловым, который долгие годы выстраивал свою маленькую империю здесь, на плоскости, доказывал свою полезность и способность контролировать ситуацию. К нему не раз спускались в шаттлах неприметные серьезные спецы, которых надо было довести до определенного места, помочь с изъятием разных предметов и организовать отлет или транспортировку. И все они держались уважительно, предоставляя ему решать оргвопросы и безоговорочно признавая его главенство во всем, что касалось отношений со своими людьми и местными шерифами. Иначе было нельзя. Иначе — люди Синеглазки поняли бы, что можно попробовать делать дела в обход шефа. А это — грызня, война и падение прибыли.
Сейчас все было иначе. Олег взял под свой контроль все и действовал с неумолимостью и безжалостностью военного искина.
Значит, добыча того стоила, и корпорацию не интересовало, что будет потом.
Хоть всю плоскость спали.
Кстати, возможно, они и попробуют так сделать, если надо будет замести следы, подумал Илов, и ему стало совсем нехорошо.
Он понял, что его туда — наверх — не возьмут.
Придется держать ухо востро.
И в первую очередь необходимо сделать все, чтобы этот искин со своим биороботом получил, что надо, и убрался восвояси. А потом — перевести все деньги туда, куда до них никто не дотянется, и исчезнуть.
Пора валить с Перекрестка. Здесь может стать очень неуютно.
Отчего-то вспомнился старый рейнджер, что маячил последние месяцы на плоскости, его спокойный оценивающий взгляд — и решение оформилось окончательно. Да. Это — его последняя операция на Перекрестке.
С этой мыслью Илов лег, закрыл глаза и уснул.
* * *
Мартин. Укрытие.
Я лежал, закрыв глаза, и пытался снова погрузиться в сон. Когда-то меня учили этому. И учили хорошо, я мог отключиться в течение нескольких минут. Я мог урвать минуту сна во время краткой передышки в бою, и ее мне хватало, чтобы восстановить силы.
Я спокойно заснул спустя несколько часов после того, как смотрел, как из женщины, с которой я жил, аккуратно достают кишки и выкладывают узором на кровати.
И кошмарные сновидения меня не мучили.
А сейчас я проснулся от видения, которое меня не посещало очень и очень давно. По забралу тактического шлема стекает густая белесая жижа, а в шлемофоне истошно орет рядовой первого класса Робертсон, которого медленно затягивает сизая пузырящаяся масса — ксеносы обстреляли мою группу из своих ненормальных не то орудий, не то извивающихся личинок каких-то местных насекомых. Выпускали эту массу они с убийственной точностью. Мы разнесли их расчет, но Робертсона успели уделать с ног до головы.
Мы сходили с ума третью неделю. От беспредельной чуждости этого мира, от невозможности понять или хотя бы предсказать действия ксеносов, упавших на эту полупустую сельскохозяйственную планетку и вгрызающихся в ее нутро — тупо и неостановимо. Нутро планеты уже было изъедено их ходами, камерами, залами, в которых плескались озера серой вязкой слизи. Слизь постепенно застывала, образовывала дикие паутинчатые кружева, сводящие людей с ума одним своим видом. И эти чужаки говорили — говорили постоянно, неумолчно, они трещали, щелкали и выли, а потом вдруг, разом, замолчали и начали уничтожать все, что было не ими. Они заливали потоками пены леса и поля, местную армию они просто стерли с лица планеты, и все это заняло считанные часы. Когда корабли нашей десантной группы выпали в трехмерность, планета уже напоминала яблоко со снятой шкуркой. Выделялись лишь черные пятна городов и нескольких крупных фермерских поселений. От космопортов судорожно рвались вверх на устаревших антигравах эвакуационные корабли, за которыми тянулись ленивые языки «дымного джинна» — мерзкого ксеносовского изобретения, обволакивавшего корабли и проникавшего в мельчайшие поры и щели. Корабли, до которых дотянулись джинны, продолжали подниматься. Но в космосе их ждали только наши заградительные отряды с командами зачистки на борту.
Мне пришлось быть в такой команде только раз, и этого хватило.
Наземная операция пошла не так с самого начала. Кто-то напутал с координатами, и капсулы с нашей группой упали чуть ли не на головы целой толпе ксеносов, которые сразу же образовали пирамиду из своих текучих белесых тел и обдали нас первым залпом слизи.