Молчание продолжалось.
— Может, вы по-нашему не понимаете? — предположил вест.
— Вон тот язык знает, — подсказал Книжник, потирая шею. Горло все еще саднило от хватких пальцев.
Зигфрид ухватил чужака за шиворот и посадил, привалив спиной к стене. Пару раз встряхнул — для бодрости. Чужак тихо застонал.
— Так будем говорить? — спросил Зигфрид. Поглядел на главного незнакомца, стянул с его лица платок. — Нет? Ну смотри, я предупредил. Главное, непонятно, за что сдохнете. Я не кремлевский, эти — тоже беглецы. Нам вообще плевать на вас, если честно…
— Мы возвращались на юг… — прохрипел главный.
— Почему именно на юг? — отозвался воин.
— На севере мы не найти выхода. Мы плохо знать эти территории. На запад — вообще страшные места…
— А вот здесь — поподробнее, — продолжал допрашивать Зингфрид. — Отчего страшные? Раньше были места как места.
— Там не пробиться. Много Полей, ловушек, смерть там. И мутантов — море. Будто что-то их манит туда. И злобные все…
— Как ты сказал — «что-то манит их туда»?
— Да. Такого мы никогда не встречать. Хотя бывать в разных местах… — Разведчик замолчал.
— В каких это «разных местах»? — поинтересовался Зигфрид. — Уж не за МКАДом ли?
Чужак отвел взгляд.
— Ладно, не хочешь говорить, откуда пришел, — не надо. Расскажи тогда про эту странную зону. Вы же были там?
— Пошли вначале, потом вернулись. Гибло совсем. Видели нео. Сказал он: тянется гиблое место на запад, длинной полосой… Извивается…
— След… — тихо проговорил Книжник.
Зигфрид едва заметно кивнул.
— Что за след? — оживился чужак.
— Не твоего ума дело, — отрезал Зигфрид.
— Хорошо бы глянуть на это «гиблое место», — сказал Книжник.
Зигфрид чуть кивнул, сказал:
— Ладно, двинемся дальше. С этими молчунами мы опять потеряли время.
Книжник встал, поднял отобранный и возвращенный рюкзак, поймал брошенный Зигфридом дробовик. Он снова был при оружии и на миг опять ощутил стыд за свое пленение. Но все хорошо, что хорошо кончается. В этих каменных джунглях всегда так: не прирезали в темном переулке — уже праздник.
Друзья были готовы раствориться во мраке, когда со стороны избитых, вяло копошащихся чужаков донеслось:
— Стойте! Мы с вами…
Книжник с Хельгой посмотрели на Зигфрида. Тот невозмутимо вернулся, присел на корточки перед главным чужаком, потребовал:
— Обоснуй!
— Нам нечего делать в этих местах, — глядя прямо в глаза недавнему противнику, сказал чужак. — Нам нужно туда — за Кольцо.
Двое других иноземцев молча поглядывали то на веста, то на свое сваленное в стороне оружие. Тем не менее вели себя прилично. Было заметно, как они высоко ставят авторитет своего лидера.
— А мы-то здесь при чем?
— Вы искать выход, я знаю. Мы хотеть быть первыми, кто уходить за Кольцо.
— Но нам-то какой резон идти с вами вместе? — возразил Зигфрид. — Чтобы вы нас прирезали на привале?
— Это точно, — сказал Книжник. — Он ведь хотел убить меня как свидетеля.
— Ситуация меняться, — спокойно сказал чужак. — Она все время меняться. Нужно использовать друг друга ради общих интересов. Это выгодно, понимать?
Зигфрид сверлил взглядом собеседника, будто надеясь поймать того на лжи или фальши. Но чужак держался отменно. Книжник невольно ощутил к нему уважение.
— Твои предложения, — бросил Зигфрид.
— Вы нас вести, мы вас прикрывать, — мгновенно отреагировал чужак. — Места опасные, много мутантов. Больше оружия — лучше, чем меньше.
— Логично, — согласился вест. Какое-то время продолжал внимательно разглядывать иноземцев. — Хорошо, — решил Зигфрид. — Заключим сделку.
Глаза чужака загорелись. Упоминание о сделке ему явно понравилось.
— Мы держимся вместе до первого обнаруженного нами перехода, — раздельно сказал Зигфрид. — Потом вы проваливаете за Кольцо.
— Так, — быстро сказал чужак.
— Вы поспеваете за нами, какой бы темп мы ни держали. Ждать вас мы не будем.
— Так.
— Самое главное: вы беспрекословно исполняете все мои приказы. Все, сказанное мной, ты слово в слово переводишь своим бойцам.
— Так.
— И не вздумай ударить в спину, — недобро прищурившись, добавил Зигфрид. — Меня не так-то просто убить. Надеюсь, ты уже понял это.
— Да, я понял, — невозмутимо сказал чужак. — Ты отличный боец. Это большая честь, что ты вести нас…
Семинарист с интересом наблюдал за сделкой. Договор между двумя воинами не нуждался в подписях. Новые отношения недавних врагов были скреплены рукопожатием. Человеку, привыкшему к кремлевской субординации, такой союз мог показаться более чем зыбким. Но Зигфрид, не колеблясь, позволил чужеземцам подняться и взять свое оружие. Эта уверенность была для Книжника непонятной. Но он привык полагаться на знания и чутье воина. Уж в нем-то он был уверен.
Трое друзей сразу ушли в отрыв. Для этого имелись причины. Во-первых, следовало наверстывать упущенное время. Двигались в ускоренном темпе, не оглядываясь и игнорируя даже очевидные угрозы. Что до чужеземцев — пусть догоняют, если у них такой интерес имеется.
Чужаки по-прежнему оставались загадкой. Это Зигфрид умел закрывать глаза на несущественные детали и видеть лишь главное — цель. Все средства у него были направлены на достижение результата. Это свойство действительно сильного человека, достаточно уверенного в себе, чтобы положиться на помощь врага.
Книжник так не мог. Его мучили догадки и предположения. Все, что было известно о чужаках, — это имя лидера. Он назвал себя Ханом, и Книжник сразу ощутил, что это ложь. Впрочем, скрывать истинное имя — в порядке вещей. Не каждый называет его первому встречному — дабы избежать проклятия и сглаза. Но здесь дело в другом.
Они разведчики. Шпионы. Рука неведомой силы, жадно глядящей на новые территории…
— Стоять! — крикнул Зигфрид. — Смотрите внимательно: впереди «гнойник». И другой — по левую руку!
Парень и девушка замерли как вкопанные, тяжело дыша от бега и пристально вглядываясь в темноту. Как ни присматривался Книжник, он ничего не мог разобрать и понять, по каким признакам воин выделил опасную ловушку. О «гнойниках» приходилось лишь слышать от семинарских наставников. Жуткие штуки — вроде водоворота, только в твердом грунте. Даже в асфальте и в бетоне. Заметить их сложно, в темноте — тем более. Собственно, и признак-то у них один, да и то сомнительный: просто ровное место. Подозрительно ровное. Но мало ли в Москве ровных мест?