— А в конторе? — настаивал Алексей.
— В конторе? — поразился Тригер. — С какой стати им подобное фискальство? Они у меня знают, что за ревизорские штрафы в первую очередь своими лбами рассчитываются. Я виновников прежде в конторе ищу, если на заводе что случится.
— Ладно, — сказал устало Алексей, — давайте эту канитель оставим на завтра. Я еще раз пройдусь по цехам, поговорю с мастерами и рабочими. Возможно, что-то прояснится…
— За две недели жалованье рабочим и конторе мы выдали, — разложил на столе пасьянс из бумаг бухгалтер завода Столетов, — в кассе осталось тридцать целковых наличности. — Он вздохнул и посмотрел на Тригера. — Как ни крути, Генрих Иванович, — придется выдавать жалованье изделиями.
— И что ж, они эти изделия кусать будут? — поинтересовался управляющий. — Они ж мне прежде голову откусят.
— Я вас понимаю, — почти страдальчески сморщился Столетов, — но пока мы соберем баржу, отгрузим товар и доставим его в Североеланск, не меньше двух недель пройдет, а товар ведь еще продать надо.
— Я буду разговаривать с Михаилом Корнеевичем, — сквозь зубы проговорил Тригер, — у него хоть и малая доля в заводе, но ведь он тоже хозяин…
— Вряд ли он поможет, — махнул рукой Столетов, — у него своих забот хватает с приисками! Разве только позволит товар в свою лавку сдать…
— Что ж, он сам у себя будет товар покупать? — поразился Алексей, приглашенный Тригером на встречу с бухгалтером, где они решали в очередной раз, как выкрутиться и выплатить жалованье рабочим завода.
Тригер отвел глаза в сторону, а бухгалтер выразительно закатил глаза к потолку.
— Что поделаешь, Илья Николаевич! — вздохнул Тригер и вытер платком пот со лба. — Недовольство будет опять! — Он, будто лошадь, отгоняющая слепня, помотал головой и снова тяжело вздохнул. — Мы ведь по своей, заводской цене товар выдаем, а в лавке за него выплачивают раза в полтора, а то и два меньше. — И совсем тоскливо добавил:
— Не сносить мне головы, Илья Николаевич, чувствую, не сносить!
— А нельзя разве у Никодима Корнеевича немного наличности попросить под тот товар, что вы собираетесь продать в Североеланске? — спросил Алексей.
— У Никодима Корнеевича? — Столетов усмехнулся язвительно и окинул Алексея взглядом, словно сомневался в его умственной полноценности. — Купец первой гильдии Кретов деньги давать не любит. Он их получать любит. Вот если б Генрих Иванович заявил о том, что сей момент готов внести в кассу приличное количество кредитных билетов от прибылей завода, Никодим Корнеевич всенепременно бы обрадовался, а взять из кассы и отдать на расходы даже в счет товара… Нет, такое в нашем деле невозможно. Никодим Корнеевич копейку сегодня не в пример дороже ценит, чем завтра.
— Но это ж неразумно, — удивился Алексей, — вложить такие деньги в завод и не найти пустяка на жалованье.
Это ж все равно что рубить сук, на котором сидишь…
— Помилуй бог, какой сук, — засмеялся Столетов, — Никодим Корнеевич этот завод за бесценок купил. А при оформлении купчей так и сказал: «Будет барыш — хорошо, не будет — тоже не беда! Свою цену я всегда за него возьму, так что внакладе не останусь! Еще с руками оторвут!»
Тригер обвел тоскливым взглядом конторские книги, громоздившиеся на столе, словно искал у них совета и помощи. Потом махнул рукой и вышел из кабинета.
Столетов проводил управляющего взглядом, затем перевел его на Алексея и усмехнулся слегка презрительно, кивнув в сторону двери, за которой скрылся расстроенный Тригер.
— Разбаловала Генриха Ивановича казенная служба.
Привык, чуть что, руку к губернской казне тянуть. Эко диво рабочих расчесть! И денег не так уж много потребно! — Он заглянул в глаза Алексею и произнес тихо, почти шепотом:
— Со дня основания завода не было еще подобной несостоятельности. Ясно дело, избаловали людишек. Дак ведь в государственной казне денег побогаче, чем в кассе у Никодима Корнеевича. Конечно, к новым порядкам не всех враз приучишь. Расчет надо произвести, чтоб осложнений не было. А то опять жалобами засыплют. — Он хитровато улыбнулся и подмигнул Алексею:
— Вы ведь по этой части У нас появились?
— А что, у вас есть сведения по поводу жалоб? — в свою очередь справился Алексей. — Или вы предполагаете, Что они непременно появятся?
Тот пожал плечами:
— Кто знает? Пока особых жалоб не наблюдалось, но последние события, смею заметить, могут повлиять на настроения рабочих. — Он приблизил бугристое лицо почти вплотную к лицу Алексея, а глазки-буравчики, казалось, просверлили его насквозь. — Как бы казаков не пришлось вызывать? А?
Алексей отодвинулся и с неприязнью посмотрел на бухгалтера:
— Думаю, что не в ваших интересах доводить дело до казаков.
Бухгалтер прищурился, в маленьких глазках мелькнули и пропали насмешливые огоньки. И Алексей подумал, что Столетов далеко не так уж прост и стоило, наверное, присмотреться, нет ли каких подводных камней во взаимоотношениях между управляющим и бухгалтером завода. И поэтому решил сменить тему разговора.
— Вы давно на заводе?
Столетов пожал плечами:
— Недавно, второй год. С того момента, как его приобрел Никодим Корнеевич. Он ведь взамен небольшой доли на «Неожиданном» третью часть заводских акций уступил Михаилу, чтобы тот попутно за заводом приглядывал. Сам он небольшой любитель далеко из города выезжать. Так что у Михаила свой интерес на заводе, правда, не шибко он его проявляет, больше на приисках пропадает.
— Выходит, до этого вы на Кретовых работали?
Столетов несколько странно дернул головой и в упор посмотрел на Алексея.
— На них, не на них, какая разница! — и, низко склонив голову, принялся собирать конторские книги в стопку.
Затем подошел к высокому шкафу и разложил их по полкам.
Даже спина его в этот момент излучала неприкрытую неприязнь и нежелание продолжать разговор.
Алексей, удивившись столь неожиданной перемене в настроении бухгалтера, продолжал допытываться:
— Так вы прежде где служили?
Спина бухгалтера напряглась, он захлопнул дверцу шкафа, запер ее на большой навесной замок, заклеил отверстие для ключа полоской бумаги, поставил сверху лиловую печать и лишь после этой достаточно продолжительной процедуры изволил повернуться и произнести недовольным тоном:
— До этого, как вы изволите интересоваться, Илья Николаевич, я служил у господина коммерции советника Карнаухова в пароходной компании «Восход», пока ее владельцем не стал Корней Кретов.
— И что ж, господин Кретов не оставил вас в компании или вы по собственному желанию ее покинули? — не отставал Алексей от бухгалтера.
— Ну вы, право, форменный допрос снимаете, Илья Николаевич, — неожиданно добродушно проговорил Столетов. — Разве для дел завода имеет какое-то значение, где я прежде работал, — главное, чтоб дела шли в гору. А у нас они потихоньку-полегоньку с места сдвинулись. — Он перекрестился. — Генрих Иванович большого ума и осторожности человек. Если б еще понятие имел, что теперь завод в частном владении, а не в государственном. А частный хозяин — он каждой копейке цену знает, просто так на ветер их не бросает.