— Ее муж готов был любые деньги выложить, но грек, видно, побоялся продешевить, сказал, чтобы завтра, то есть уже сегодня, — бросил Фейгин беглый взгляд на часы, — приходили за покупкой.

— А почему ж тогда не сразу продал, если купец готов был платить любые деньги?

— Я и объясняю: побоялся продешевить. Видно, решил еще раз хорошенько осмотреть браслет, прежде чем оценить. Но купец обещал явиться за браслетом непременно завтра. И торопил грека, дескать, завтра же уезжает. Так что можем не успеть и браслет опять уплывет от нас.

— Ладно, я понял. — Алексей поднялся из кресла. — Надо спешить, пока не рассвело.

Завадская быстро вышла из комнаты и вернулась вместе с Григорием, который нес в руках вместительный саквояж. Борец молча достал из него револьверы и раздал: один — Алексею, второй — Фейгину, третий затолкал себе во внутренний карман.

— Быстро выходим! — приказал он. — Стефан уже битый час ждет с экипажем на улице. Дождь перестал, но небо все в тучах. Это нам на руку.

Завадская подала им парусиновые плащи с капюшонами, затем обняла всех по очереди и скрылась в спальне.

Алексей бросил последний взгляд на часы. Было без четверти четыре, когда они покинули гостиную.

Глава 24

Для четырех утра на улице было очень темно, только силуэты деревьев смотрелись еще чернее, чем небо, да экипаж, чьи контуры внезапно проявились на обочине. Венгр сидел на козлах за кучера. Борец и Изя устроились на пассажирском сиденье. Алексей оказался между ними, притиснутый к твердому, почти железному бедру борца.

Калош все время подгонял лошадей, но небо светлело очень быстро. И борец, выглядывая то и дело наружу, каждый раз при этом чертыхался. Алексей со своего места не видел, в каком направлении движется экипаж. Но копыта лошадей застучали по брусчатке, и он понял, что» они уже в центре города. Вскоре лошади свернули, видимо, на боковую улицу, потому что теперь они передвигались почти бесшумно. Наконец экипаж остановился. И борец шепотом приказал им выходить.

Слева от них тянулась сплошная стена низких, беленных известью строений с покатыми крышами, вероятно лабазов, справа — густые заросли кустарника.

Слегка пригнувшись, они пошли вдоль этих зарослей, причем борец велел револьверы держать наготове на случай неожиданной засады. И Алексей заметил, что его вновь поставили посередине. Первым шел еврейчик, а замыкающим — Григорий, который все время подталкивал Алексея в спину дулом револьвера. Видно, не слишком доверял и по этой причине не просто направлял в темноте, но и попутно держал под прицелом.

Так, на всякий случай, чтобы внезапно не сиганул в кусты.

Конечно, ощущать затылком дуло револьвера не слишком увлекательное занятие, особенно если представишь, как его владелец оступается и нечаянно нажимает на курок… Но Григорий не оступился, и они благополучно добрались до того места, где кусты росли реже. Они нырнули в этот проход и оказались, судя по запаху, на помойке. Не меньше дюжины каких-то мерзких тварей с писком бросились в разные стороны.

Одна пробежала прямо по ногам Алексея, и он понял, что это огромные амбарные крысы, решившие разнообразить свой рацион отбросами с помойки. Он передернулся от отвращения и замедлил шаг, опасаясь угодить ногой в какое-нибудь непотребство. Но борец шепотом выругался за его спиной, и они бегом преодолели помойку, затем небольшой огород и попали на соседнюю улицу.

Теперь Алексей понял, где они находятся: на той самой улице, позади магазина Басмадиодиса, где он караулил мужика, грузившего ящики с литерами на подводу.

— Оставайся здесь! — приказал борец еврейчику, кивнув на двери заднего выхода. — Стань в тень, ближе к стене. А мы пойдем к главному входу.

У главного входа горел газовый фонарь и освещал довольно большое пространство. Борец торопливо огляделся по сторонам. Вокруг было тихо, даже слишком тихо, но это, видно, успокоило Григория, и он шепотом приказал Алексею:

— Вызывай сторожа. Скажи, что из полиции. Дескать, необходимо осмотреть магазин.

Алексей подошел к дверям и потянул шнур звонка.

Послышался резкий, дребезжащий звук, и не успел он затихнуть, как в окне появилась заспанная физиономия детины весьма солидного телосложения.

— Чего надо? — проворчал он недовольно.

— Мы из полиции, — сказал Алексей и поднес к его глазам карточку агента.

Детина долго всматривался в нее сквозь стекло, потом протер глаза кулаком, прошелся не менее основательным взглядом во второй раз, сличил фотографию на карточке с лицом Алексея и произнес не менее ворчливо:

— Кого ищете, что ль?

— Ищем, милейший, ищем, — вежливо ответил Алексей, — нам сообщили, что ты только что впустил в магазин жигана, который сбежал из арестантской комнаты.

— Какого жигана? — опешил сторож. — Никого я не впускал. У нас с этим строго.

— Откуда я знаю, что ты не врешь! — прикрикнул на него Алексей. — Живо открывай двери, а не то взломаем!

Забрякали ключи, застучал засов. Двери приоткрылись, но не совсем. Сторож не снял цепочку и сквозь узкую щель подозрительно оглядел Алексея и стоявшего за его спиной борца.

— Входи, вашкобродие, но только один, — ткнул он пальцем в Алексея, — а второй пущай отойдет подальше.

Борец крякнул от досады, но отступил на несколько шагов назад.

Сторож сбросил цепочку и приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы Алексей протиснулся в нее боком.

Похоже, он придерживал створку ногой, не давая ей распахнуться сильнее. Но не успел Алексей перенести вторую ногу за порог, как дверь раскрылась от мощного удара плечом, и Григорий влетел в магазин одновременно с Алексеем и ошалевшим сторожем. Выпучив глаза, тот ловил широко открытым ртом воздух и шарил по груди, пытаясь поймать висевший на бечевке свисток, который от удара съехал ему за спину.

Григорий ухватил его за плечо и отшвырнул к стене, освобождая проход к стойке. Напольные пепельницы с грохотом повалились на пол. Сторож приземлился в одно из кресел, но тотчас вскочил на ноги и вдруг, набычив голову, с каким-то почти звериным ревом бросился на Григория.

Тот подножкой уронил его на пол, но сторож обхватил его за ноги, дернул на себя, и они покатились по полу, волтузя друг друга что было мочи кулаками.

— Давай к сейфу! — успел крикнуть Григорий, прежде чем получил сильнейший удар в челюсть. Детина вряд ли знал правила французской борьбы, равно и то, что сражается с чемпионом мира, но позиции не сдавал, и борцу пришлось несколько раз крепко припечатать его головой к полу, прежде чем тот затих.

Григорий вытер платком бегущую по подбородку струйку крови, заправил разорванную от ворота до подола рубаху в брюки и вытащил из саквояжа заряд динамита, гораздо меньший по размеру, чем те, которые использовал для вскрытия сейфов в магазине Вайтенса.