Утро в горах, вдали от цивилизации, дорог и людей, встречали на первом привале. Светало. С востока забрезжил рассвет, сразу переходящий за отроги Северного Кавказа, бросающие затемнение на местность. Дубово-грабовые чащобы медленно сменялись на менее низкорослые, но тоже плохо проходимые кленово-липовые леса с примесью ильма и ольхи. Сырость ночи от смены температуры и недавних дождей оставила свой мокрый отпечаток на всём, что приходилось проходить: на почве, камнях, ветках, листьях, траве. Угрюмые заросли неохотно расставались с потёмками, в некоторых девственных уголках храня их и до следующей ночи. Крутые горные тропинки, точнее лесное бездорожье, выбирались командиром наугад, иногда это были протоптанные дикими животными еле заметные извилистые дорожки. Ден, растворившийся где-то далеко впереди, не оставлял никаких следов и не имел права и возможности натоптать ориентир. Вёл командир, каким-то чутьём обнаруживая и определяя наилегчайший и безопасный маршрут. Изредка сверялся с компасом. Выключенные КПК заранее спрятаны в рюкзаки и нарукавные карманы, а других электронных и навигационных приборов не было.
Элементы груза "Z" не тащили на себе только авангард и арьергард - Ден и Никита. Снайперам запрещалось вводным инструктажем обременять себя и свои действия лишним весом, хотя тройные БК плюс гранатомёты итак утяжеляли до 40 кг рюкзаки с комплектом личных принадлежностей. Ведь от сноровки и реакции снайперов дозора и прикрытия зависела не одна жизнь в ведомой группе.
Полночи хода с тремя десятиминутками перерывов-отстоев дали знать своё на первом привале. Учёный, тащивший только наиболее значимые элементы секретной установки, свалился чуть не замертво. Пар валил от него, как от самовара. Даже Орк и Балон, два крепыша-увальня в ГОНе, подсдохли, отвалившись спинами к валунам. Они шустро, с опытной резвостью, скинули тяжёлое вооружение, части груза "Z", расстегнули и стянули рюкзаки, задрали ноги и стали разминать икроножные мышцы. При этом успевая чего-то жевать и шутить. Пусть плоско и грубо, зато к месту и ободряюще для других, угрюмых и замученных членов отряда.
На часах остались снайперы, а костяк ГОНа позволил себе расслабиться, перекусить, обмыться в горном ключе, не забыв о маскировке.
Ледяная чистейшая вода толчками била меж двух камней, обросших влажным мхом, и радовала не только взор, но и пересохшие глотки, потные лица и натёртые конечности. Туман почти не двигался, а молочной пеленой еле-еле сползал в расщелины долины. Недалеко гудела Аргунь. Теперь маршрут должен был сворачивать на запад, в сторону Ингушетии, вдоль русла Варанды, к её истокам.
- Будет всё тяжелее и хуже, - вдруг "приободрил" Рогожин, ковыряясь в набедренном кармане, - подъем вверх, в горы, плюс потеря первоначального темпа и упадок сил. Ну и медленнее теперь придется идти еще и оттого, что наступает день, а вокруг владения Садулаева.
- Спасибо, полковник, обнадёжил! - вздохнул Ковальский.
- Я, кажется, отдал распоряжение обходиться псевдонимами?! - Рогожин недовольно взглянул на Подпола.
- Виноват... Запал! - Ковальский усмехнулся и отвернулся в другую сторону.
Вся команда развалилась по склону ложбинки на удалении друг от друга, но в пределах видимости. Чтоб брошенная врагом граната не завалила скопом всех сразу.
Привал продолжался полчаса, и вскоре навьюченная фигура Будынника растаяла в плотной завесе тумана.
Белёсая мгла, словно живородящая субстанция, поглотила группу и всю низинку журчащего ключа, пробивающего себе невидимый путь к другим водным артериям этого предгорья. Почти полное безветрие здесь, в многочисленных ложбинах Аргуни и Варанды, ничем не нарушалось в это туманное утро - ни людьми, ни зверями, ни выстрелами, казалось бы, уже далёкой войны.
Минут пять в низинке вакуумом застыл покой.
Но вот беззвучно, не нарушая ни одного элемента пейзажа, появилось лохматое зелёное существо, по-кошачьи мягко и осторожно передвигаясь вслед группе. Второй номер, стрелок прикрытия и зачистки Топорков в маскхалате снайпера-разведчика, плавно и выборочно ступая по камням кроссовками со специальной каучуковой подошвой, но вместе с тем быстро и ловко удаляясь, не задерживаясь на одном месте, через минуту растворился в пелене тумана. От его проницательного взора не ускользали никакие детали: ни фантик от конфеты, оставленный очкариком-учёным и, естественно, подобранный Никитой; ни вьющаяся во мху змея, возвращающаяся на потревоженное место лёжки; ни клокочущий под камнями горный ручеек.
Вот уже третий час Топоркова не оставляла мысль о какой-то смутной тревоге, постороннем давлении извне. Интуиция вроде бы и не глючила, не зудила мозг, как часто бывало в опасных ситуациях раньше, но ощущение чего-то необъяснимого не покидало, а скорее, росло и усиливалось. А уж свои инстинкты и внутренний голос Никита научился сканировать и слушать давно, ещё с событий в Шумени, встав на путь ликвидатора под прикрытием .
Анализ возможных побочных явлений, внедряющихся в ауру снайпера, пока не приводил ни к каким явным выводам. Электронный глаз спутника следит за группой и, в частности, за Топорковым? Или зверь какой? Может, маячок или жучок на теле кого-то из бойцов? Или бинокль параллельно курсу ГОНа? Или по следу кто?
Никита юркнул за валун, присел. "Ёп, "муха" клацнула по камню за спиной. Неаккуратно! По следу?" Да вроде Топорков не лошара, чтоб позволить встать кому-то между ним и группой или вообще позади себя. "Обожду, посижу. Хотя нет, не здесь! Место явной засады. Да и туман мешает. О! Воткну-ка я "эдика", а сам во-о-н там залягу. Нет, мало "эдиков", растяжечку сварганю".
Никита метнулся за соседний камень, оттуда к корню ясеня в две минуты соорудил сюрприз в легкий натяг, прикрыл листочком оголовок шашки и моментально исчез за кустами.
Эффект от срыва растяжки "тозика" не хуже чем от ручной гранаты. Тротил-осколочный заряд. Стержень тротила толщиной с фломастер, помещённый в пол-литровую пластиковую бутылочку из-под спрайта или фанты и засыпанный любым осколочным наполнителем - битым стеклом, обувными гвоздями, дробью, с простым ударно-воспламеняющим капсюлем, производит хлопочек, поражающий всё живое в радиусе 10 м. Самоделки, но эффективные.
"Жаль будет животное, лучше бы бородатых парочку поймать!" - подумал Топорков, перелезая очередную гряду камней.
Животное не попалось на смертельную ловушку. И бородатые тоже. Никто не влип в мину-растяжку. Чёрная эластичная бутса аккуратно переступила тонкую стальную нить. По едва уловимому сигналу растяжку перешагнули ещё шесть пар аналогичной обуви. След в след. Интервал в десять секунд. Пальцы в перчатке легонько отогнули листик ясеня, обнажая горлышко бутылки, наполненной дробью. Удивленное "хм", рука исчезла, бутсы, крадучись, удалились в рассеивающийся туман.
Вслед группе спецназа ГРУ...
* * *
Жара полудня добралась и до самых глубоких ложбин предгорий Кавказа. Ни кроны русловой поросли, ни влага ручьев, ни близость тающих ледников не спасали людей от духоты и пекла обеденного солнцестояния. Пить хотелось ежеминутно. Груз и БК тянули магнитом вниз. Шаг давно сбился, дыхание тоже. Ломота в суставах и мышцах, натёртость кожи, жажда, едкий пот нещадно угнетали и вносили дискомфорт в нормальное жизнеобеспечение спецназовцев и монотонность марш-броска.