– Ну как же так? – возмущался Гром. – Закон передачи короны по наследству незыблем и самый древний…
– Ты – лучший король за всю историю Чагара! Значит, только ты вправе менять законы, как подсказывает твоя мудрость и твои здравые рассуждения. Мудрей тебя нет, и ты сам лучше всех знаешь, кому наследовать тяжесть правления, а кого окружить только отцовской любовью и превратить жизнь в сказку!
Патетические высказывания.
Причём делала их Маанита, как правило, держа короля в своих страстных объятиях, ублажая в постели или доставляя иные удовольствия. И противиться такой агитации потерявшему голову от любви мужчине становилось с каждым разом трудней. И как ни грызли его порой дурное настроение и нехорошие предчувствия, он был не в силах возразить очаровавшей его женщине. По поводу передачи полномочий главы тайных служб в руки первого Советника он уже согласился. Как согласился и на то, что важнейшая должность в управлении королевством не должна оставаться пустующей. Там должен находиться человек и работать не покладая рук, укладываясь в постель для сна лишь на несколько часов в сутки. Решили, что если Менгарец жив и здоров («Да продлит небо жизнь этого прекрасного и талантливейшего человека до ста лет!» – с горячностью восклицала каждый раз Маанита), то и для него отыщется надлежащая работа и подобающая по рангу должность. Главного распорядителя и толкового верного Советника и в самом деле не хватало. Поэтому на нынешнем Совете всё должно было решиться окончательно по поводу главной опоры королевства. В данном вопросе Гром Восьмой больше не возражал. Сломался.
И только чудом, на последних крохах собственного духа противоречий монарх никак не соглашался на изменение закона о престолонаследии. С огромным трудом отбился торжественным обещанием: «Вот когда родится сын и если он будет совершенно здоров, тогда и решим этот вопрос окончательно. И поверь, дорогая, сын на меня в обиде не будет!»
Поэтому сегодня ни единого слова о возможном новом законе не прозвучало.
Одиннадцать человек восседали за столом в виде подковы. И эта подкова своими концами упиралась в возвышение для трона, где и восседал король. За его левым плечом стояла его суженая, которой через три дня надлежало уже законно стать королевой. По сути, ни один посторонний человек не имел права находиться в данный момент в зале, но для совершеннолетних членов королевской семьи делались исключения. А Маанита считалась законно помолвленной невестой, соответственно член семьи. Потому и присутствовала, возложив ладошку на плечо монарха, иногда поглаживая сильную шею и постоянно ему что-то нашёптывая в ухо.
А заседание Совета тем временем шло своим чередом.
Вначале решили мелкие текущие проблемы. Хозяйственных, военных и административных вопросов, которые нельзя было решать без одобрения короля, накапливалось всегда очень много. Только на их решение тратилось каждый раз два, а то и три часа. Но сегодня большинство было единодушно, а монарх только и делал, что быстро утверждал предоставленные ему проекты или одобрял любое выдвинутое предложение. Точно так же с ходу прошло и утверждение Советом закона о недопустимости простоя вакантного места главного Советника. «За», проголосовало шесть человек, «против» – пять, и оказавшаяся в числе последней пятёрки мать короля сразу поняла, что сейчас встанет вопрос и о передаче её обязанностей главы тайных служб в руки всё того же, пока не избранного первого Советника.
Подобная спешка ей очень не понравилась. Всё это ломало как её личные планы, так и те, которые сейчас воплощала в жизнь принцесса Роза после получения последнего письма от Менгарца.
Она-то ведь знала подноготную всех ведущихся козней! Да и какая бы она была глава тайного сыска, если бы не ведала заранее, что собираются устроить на данном совете Маанита с её шестью сторонниками! Мало того, «шестой» из этой оппозиции, герцог Жерард Страмский, который в данный момент как бы горячо поддерживал все начинания бывшей наложницы и её клики, на самом деле оставался предан короне. Этот старый и опытнейший ветеран прекрасно понимал ошибочность нынешних действий Грома Восьмого и готов был по условному знаку вдовствующей королевы проголосовать как следует или в случае каких-то форс-мажорных обстоятельств сказать своё веское слово.
Помимо герцога Страмского за столом находился ещё один человек, которого можно было считать уже тройным агентом. Маркиз Икар Шаваду – прославленный вояка, балагур и весельчак, двадцати трёх лет от роду. К примеру, при последнем голосовании он находился в меньшей группе, голосуя за мнение Линколы и по виду являясь как бы её ярым сторонником. На самом деле он уже давно был завербован Маанитой в ряды её приверженцев невероятными обещаниями и привилегиями в скором будущем и был готов поменять своё решение по оговорённому знаку суженой короля. И опять-таки! Только три человека знали, что маркиз Шаваду так и продолжал оставаться верен короне, а в лагерь предателей затесался, выполняя конкретное задание главы тайного надзора. И он был готов в крайнем случае после условного жеста или слова вдовствующей королевы встать на нужную сторону и совершить необходимые деяния на благо Чагара. Вплоть до немедленного убийства мечом как Мааниты, так и её сторонников.
Так что данное заседание, как бы там себя ни тешила бывшая наложница императора Гранлео, всё-таки проходило под жёстким контролем Линколы. К тому же она знала, что на самом деле Монах Менгарец жив, в полном здравии и скоро станет главным участником затевающегося грандиозного события. Знал об этом и сидящий с ней рядом генерал Тербон. А так как поспешность проведения Совета их обоих не устраивала, то после взгляда своей покровительницы и непосредственного начальника генерал встал и разразился пространной речью по поводу новой проблемы. Тем более что она могла и в самом деле показаться волнующей и весьма достойной внимания. Нужная задержка в заседании произошла:
– Ваше величество, – начал Тербон. – Случилось самое неприятное и самое неожиданное! Народ на грани бунта!
– Что за маразм?! – рассердился монарх. – С чего это вдруг кто-то решился бунтовать? Голода нет, работы хватает, платят всем золотом, Чагар разбогател невероятно. Неужели из-за перемирия? Или, наоборот, не хотят больше воевать?
– Хуже, ваше величество. Хуже! Неизвестные злоумышленники пустили слух, что дворяне и аристократия Чагара пошли на преднамеренное преступление. Дескать, перепуганные огромным влиянием одного человека и той славой, авторитетом и богатством, которыми этот человека располагает, было совершенно коварное убийство. Именно убийство, а не страшная ошибка, как мы до сих пор говорим об этом в официальной версии. Некие силы начали спекулировать на смерти великого Монаха Менгарца и пытаются вбить клин неприязни и кровавой вражды как между дворянами, так и между остальными подданными королевства.
Вот тут и началось! Король вскочил на ноги, сбрасывая ладошку суженой с плеча и не обращая внимания на её успокаивающий шёпот, принялся с руганью и злобными восклицаниями расхаживать по возвышенности для трона. Для Грома Виктор Палцени являлся и другом, и спасителем, и несомненным авторитетом в любом вопросе. Даже, несмотря на некоторые разногласия и трения, которые у них возникли в последние дни оккупации Шулпы, он готов был за лучшего прогрессора и умнейшего советника горло перегрызть любому встречному. Сейчас, правда, он и сам считал друга уже вторично погибшим во время урагана, но даже сама попытка осквернить память Менгарца, использовать его смерть как причину для раздора вызывала у него справедливое негодование.