По сути говоря, Лилия не желала устраивать какую-то резню или отравления ядом. Да и сопровождающий отряд вокруг себя она собрала скорей для приличия, чем для нападения. К тому же понимала, что есть предел и для её власти. Кем бы ни был командир стражников у башни, он вряд ли пустит внутрь вооружённых воинов. Пусть даже среди тех и будет верховодить родной сын.
Будущая мать просто хотела ворваться в спальню мужа, увидеть этих подлых рабынь и закатить порядочный скандал. Ей почему-то казалось, что после такого действа пристыженный муж бросит бывших подстилок своего врага и чинно «возвратится в семью». Ведь в любом случае никакая похоть не сможет перекрыть любовь к сыну, к законному наследнику, и к его молодой соблазнительной матери. То есть она слишком зазналась, оказавшись о себе невероятно высокого мнения и не поверив в исключительность присланных из Чагара живых подарков. Будь она немножко дальновидней и действуй исподтишка, наверняка бы добилась больших успехов. Хотя бы даже воспользовавшись специальной потравой нежданных разлучниц.
До башни они добрались быстро, скрытно, без приключений и нисколько не потревожив тех людей, которые имели право и не побоялись бы войти поздней ночью в спальню императора, сообщая, что его жена вот-вот туда вломится.
Уже на месте возникли естественные трудности. Наружная охрана не пошла на поводу у молодой императрицы и не пропустила её сопровождающих даже в долину. Но это взбешенную женщину не остановило, она отправилась дальше сама. Не посмели её остановить и стражи, бдящие на первом этаже башни: не та величина для них! Если уж имелся с пяток приближённых к императору лиц, которые могли мчаться в любое время дня и ночи к своему повелителю без предварительного доклада, то супруга Павла Первого стояла в этом коротком списке выше всех остальных.
Вдобавок, как уже говорилось, начальник стражи был внутренне на стороне молодой жены, сам являлся примерным семьянином и всегда осуждал внебрачные отношения. Так что проявлять неуместную инициативу, которая явно превышала его полномочия, не решился и не захотел. Возжелал всё возложить в руки Судьбы и просто понаблюдать, как оно всё закончится.
То есть на второй этаж Лилию Дейджан-Кордешес пропустили без слов возражений или лишних вопросов. Второй уровень содержал в себе кухню и кондитерскую, где в это ночное время находился и рьяно работал только один повар. Он же наилучший придворный специалист по изготовлению сладкого. Когда молодая женщина приблизилась к увлеченно работающему кондитеру и рассмотрела, что он творит, то сразу задохнулась от возмущения. Огромный торт в виде двух прижавшихся друг к другу сердец. Причём оба сердца пронзались стрелой, сделанной в виде мужского фаллоса. Весьма символичное и многозначащее произведение искусства.
Кое-как собравшись с мыслями, Лилия прорычала:
– И по чьему приказу ты творишь такую композицию?
Несчастный кулинар чуть в обморок не грохнулся от неожиданности, а уж когда рассмотрел, кто его спрашивает, то стал бледным как мел, губы его затряслись, и он еле из себя выдавил:
– Его императорское величество приказал… ваше императорское величество…
– Ну-ну! Старайся! – Змеиное шипение скрутило несчастного в три погибели. – Только поверх всего этого изобрази ещё и другой орган, материнский!
Отдав такой приказ, Лилия поспешила наверх.
Третий этаж выглядел как приёмная, в которой можно было принимать посетителей. Четвёртый – арсенал, где оружие ещё не успели развешать по стенам или установить в стеллажи, и оно грудами лежало по всем пространству пола. Пятый – гардеробные отделения, которые тоже ещё практически пустовали. Но зато немедленно бросились в глаза с десяток платьев и десяток иных женских одежд, которые привезли с собой в багаже новые рабыни. Только один вид этих оригинальных одеяний подтолкнул озлобленную женщину на следующую ступеньку бешенства.
Так что когда она стала подниматься на этаж со спальней, уже напоминала клокочущий, готовый взорваться вулкан. И этот вулкан вдруг застыл на мгновение, как настоящий, перед последним самым сокрушительным взрывом, когда императрица увидела творящееся на огромной кровати действо. Там как раз происходил финал очередного акта и все три его участника не то что по сторонам смотреть, а и ход времени заметить не могли.
Но наиболее трагическим фактором стало желание ушлых красавиц вырвать из своего похотливого повелителя новые, очень для себя приемлемые обещания. Уж они-то прекрасно знали, как и в какой момент следует это делать.
– О, любимый! – восклицала одна. – Как нам хорошо! Ты – бог!
– Ты самый сильный и ласковый мужчина на свете! – вторила ей вторая. – Мы от тебя без ума!
– Я тоже!.. – хрипел ускоряющийся в движениях мужчина.
– Ты сделаешь нас своими жёнами, дорогой?
– Конечно!..
– А свою прежнюю отправишь в ссылку?
– Обязательно!..
– О, наш сладкий повелитель! – раздавались в унисон два мелодичных и страстных женских голоса. – Да! Да! Ещё сильней!..
Услышанное кощунство повергло императрицу в шок. Можно сказать – привело к временному сумасшествию. Сознание окончательно померкло, уступив место лишь всепоглощающей ненависти и желанию отомстить, уничтожить, растоптать, сжечь, растерзать на кусочки. Но некоторые инстинкты ещё действовали.
Тот же инстинкт тела подсказывал, что голыми руками она ничего не сделает с боевым, прославленным рыцарем. Значит, нужно оружие. А оно – в арсенале. Ноги повели тело вниз.
Другой инстинкт материнства и самосохранения напомнил, что во время применения оружия и она всё-таки может пострадать, а то и лишиться ребёнка. Поэтому опять в мозгу мелькнула верная мысль: «Сжечь! Всех и сразу!» И уже неосознанно сжимая в руке тонкий удобный стилет, Лилия спустилась на этаж с кухней. Вначале не обратила никакого внимание на замершего возле торта кондитера. С дикими, бешеными глазами стала открывать кувшины с оливковым маслом и выливать их на пол. Глупому повару нет бы метнуться вниз за помощью или просто сбежать, так он ринулся к императрице с восклицаниями:
– Ваше императорское величество! Что вы де…
Да так и получил на полуслове длинное лезвие стилета прямо в нос. Оно достало до мозга, и к ногам убийцы свалился уже бездыханный труп. Но именно факт убийства и пролитая кровь окончательно довели женщину до полного сумасшествия. Все инстинкты погасли, осталось только желание сжигать и убивать ненавидимых людей.
Всё масло было вылито на стены, потом дошла очередь до керосина, на котором работали печи. Один бидон разлит по кухне, два Лилия понесла за собой наверх, поливая ступени. Остатками облила платья в гардеробной и сами изящные шкафы из тонких досок и подожгла. А затем, выхватив засунутый в сапожок стилет, устремилась в спальню.
Ворвалась она туда вместе с клубами дыма и сразу ринулась на разлёгшихся, пытающихся сообразить, что происходит, любовников. И расстояние в пять метров пролетела со скоростью несущейся за добычей пантеры.