Через мгновение он понял: фигура эта – ИскИн переброшенной крепости. И угрожает он идущему на абордаж фрегату.
– Здесь «Беркут – двадцать девять»! У меня энергозапас еще не восстановился!
– Здесь «Беркут – тридцать»! У меня – тоже!
– Надо срочно прекращать абордаж!
Другой Осетр протянул к ИскИну туманные руки. И заставил угрожающую фигуру раствориться в тумане. А Осетр в рубке скомандовал:
– Отставить прекращать абордаж!
– Но… – отозвался Приднепровский.
– Отставить! – оборвал его Осетр в рубке.
«Беркут – тридцать один» приблизился к крепости безнаказанно.
Ожидавшие удара офицеры постепенно успокаивались.
«Росомашье» сердце Осетра бурно колотилось в грудную клетку.
Оказывается, и в этом бою кое-что от него зависело.
Другие многое решали. Обеспечивали работу СРЦ и системы безопасности, стреляли и уничтожали энергию вражеских выстрелов.
Но все-таки главную лепту в победу над орбитальной крепостью внес именно он. Пусть об этом никто никогда и не узнает.
– Ваше императорское величество, – сказал Приднепровский, – а почему вы решили, что удара не будет?
– Интуиция, – коротко ответил Осетр.
Вскоре фрегат высадил на обшивку крепости абордажную команду.
После этого на «Георгии-Победоносце» был объявлен обед.
* * *
Когда Осетр вернулся на мостик, Приднепровский доложил:
– Ваше императорское величество! Только что пришла хивэграмма из Адмиралтейства. Неприятель силами десяти линкоров и двадцати двух фрегатов пытался прорваться в систему Чудотворной. По всей видимости планировали нанести удар по Новому Кронштадту, а может, и по самой столице.
У Осетра похолодело в наполненном животе.
– И?..
– Адмирал Друцкий-Соколинский доложил, что благодаря усилиям института структуры пространства и правительства промышленность успела выпустить две установки «око Комарова». Одну оставили на Санкт-Петербурге, вторую перевезли на Кронштадт. Рабочих посадили на стимуляторы, чтобы как можно быстрее закончить монтаж. И не зря!.. Уже на следующий день «око» обнаружило в пределах системы вражеские корабли. Старые сканеры их не фиксировали… В общем, мерканская эскадра была перехвачена силами Первого флота на пути к Кронштадту. Уничтожены все линкоры и девятнадцать фрегатов. Троим удалось удрать, уйдя в римановы туннели и взорвав пространственные бомбы. Наши потери – фрегат «Дмитрий Донской» и линкор «Илья-Громовержец». В бою погиб командир базы «Орион» вице-адмирал Алабышев. Он находился на борту «Громовержца».
Осетр стащил с головы фуражку.
Все присутствующие на мостике последовали его примеру.
– Вечная память героям! – Осетр снова напялил фуражку на голову и повернулся к Приднепровскому. – Эти три сбежавших фрегата наверняка появятся где-нибудь у нас. Надо, чтобы наши СРЦ не проморгали. Лучший противник – тот, что под твоим приглядом. А то высунут носы из гипера в самый неподходящий момент и порушат все наши планы.
– Нет, ваше императорское величество, – ухмыльнулся Приднепровский, – планы наши уже не порушишь. Но некоторую дезорганизацию внести могут… – Адмирал повернулся к одному из специалистов. – Дежурный системы связи! Передайте на наши корабли, чтобы не спали там. Пусть ведут наблюдение не только по фронту, но и по тылу. Три фрегата, конечно, большой урон вряд ли причинят, но лучше их вообще не подпускать на дистанцию огневого контакта. Да и другие мерканские корабли вполне могут появиться в системе.
Симулякры глубокой маскировки изготавливала лаборатория, входящая в состав Принстонского университета. Командовал ею профессор Лео Бернстайн.
Когда Милтон во второй раз за последние дни появился у него, Бернстайн весьма удивился:
– Мистер Милтон, вроде бы с вами только позавчера виделись. Наша лаборатория становится популярной.
– Да вот, знаете ли, профессор, снова потребовалась ваша помощь.
– Кому теперь нужны мои изделия?
– Мне, дорогой Лео.
Профессор почесал лысый череп, но от комментариев воздержался.
А собственно, что он мог сказать?
«Ну если вам, значит, дело плохо»? Или «Крысы собрались бежать с корабля»?
Неумно.
– Необходимую для программирования информацию привезли?
– Да, конечно, профессор. – Милтон достал из кармана кристалл.
На кристалле находилась видеозапись допроса одного из подозреваемых в работе на росскую разведку.
Подозрения пока не подтвердились. Но теперь это уже неважно: человека с сегодняшнего дня не было в живых. Милтон выбрал его личину только по одной причине: у подозреваемого не имелось родственников.
Бернстайн вставил кристалл в приемник компа и просмотрел запись:
– Что ж, вполне годится. Моторика, речь, мимика – в нужном объеме…Ага, и генокод есть.
– Гонорар за предыдущую работу, дорогой Лео, уже перечислен на ваш банковский счет, – сказал Милтон.
– Да, я знаю. Мне пришло сообщение о зачислении. Новое изделие будет готово завтра.
– Значит, до встречи завтра, профессор.
– Только на сей раз, мистер Милтон, деньги вперед. – Бернстайн усмехнулся. – А то время, похоже, наступает суетливое.
Его можно было понять.
– Хорошо, дорогой Лео. Сегодня к вечеру та же самая сумма будет переведена на ваш счет.
– Две.
– Что «две»?
– Две тех же самых суммы. Я же буду изготавливать изделие без разрешения Вершителя. А между тем, я получил от него соответствующее распоряжение. Нам разрешено изготовить только три изделия – для самого Вершителя и для двух женщин. А я их уже изготовил, но, похоже, Вершитель о том пока ничего не знает. – Профессор виновато развел руками. – Простите, Кен, ничего личного. Бизнес есть бизнес! Вы платите – я молчу.
Деваться сейчас было некуда.
«Ладно, – подумал Капитан. – Придет время, и твоя жадность тебе дорого обойдется!»
– Хорошо, дорогой Лео, я согласен.
– Тогда до завтра, мистер Милтон! Всего вам наилучшего!
Назавтра Капитан снова пожаловал в Принстонский университет.
Лео Бернстайн встретил его широкой улыбкой:
– Доброе утро, мистер Милтон! Получил подтверждение, что оговоренная сумма вами перечислена. А у меня все готово!
Профессор достал из стола маленькую коробочку, открыл ее и продемонстрировал крупинку симулякра.