– Хорошо. Где и когда вы приобрели данный предмет?
– В магазине «Альпиндустрия». Москва, улица Первомайская, дом 18.
– И зачем вы врете, гражданин Евсеев? Вот у меня ответ московских товарищей. Не существует по данному адресу такого магазина!
– Нет, так будет. Я «шакал» в апреле две тысячи девятого покупал. Тогда магазин был. И я был, – Егор не удержался от маленькой шпильки. – А вас не было!
– В рюкзаке гражданина Репченко обнаружены препараты непонятного назначения. Как вы можете объяснить этот факт?
– Обычная походная аптечка. Самих препаратов я не знаю. Спросите у Репченко, он врач.
Допрос продолжался. Точно такой же, как и предыдущие четыре. Или пять. Редкостные по тупости вопросы, перемежающиеся с более-менее осмысленными, спокойные ответы. Опять вопросы, те же самые, перефразированные, новые… Опять ответы. Каждый допрос – часа четыре. Потом в камеру, а через пару часов опять на допрос.
Следователи работали в паре. Два допроса у этого следака, еще два – у другого. Первый монотонно мотает нервы. Второй суетится, кричит, изображает крутого. Неестественно изображает, хреновый из него актер. Но вот спать, сволочи, не дают. Ждут, пока Егор от усталости начнет путаться в показаниях. Вот тут и пригодился совет Влада: в правде не запутаешься. И спасибо аксакалу, хоть немного поспать удалось после спуска. Вторые сутки идут, как их привезли сюда. Или третьи? Черт, сдыхаю… Что они нам шьют-то? Шпионаж в пользу Китая, организация временного катаклизма, покушение на кого-то с помощью альпинистского снаряжения. Что еще? Ладно, пусть сами придумывают…
Дверь распахнулась. Без стука. Вошедший был в такой же форме. Только на кубарь больше на петлицах.
– Здорово, торопыга, – бросил он следаку. – Это у тебя кто? Дитя гор?
– Он, – ответил тот.
– И что шьешь? – Подследственного вновь прибывший совершенно не стеснялся.
– Я ничего не шью, товарищ старший лейтенант! – возмутился следак. – Явный случай шпионажа в пользу ряда империалистических и оппортунистских стран…
– Вот только мне это нести не надо, ладно? – поморщился старлей. – Ваша группа уже всех достала. Три из четырех дел даже тройки назад заворачивают. Короче. «Приказ об иновременниках» читал? Так хрен ли же?! Забираю у тебя товарища, – он сделал упор на последнее слово. – А ты вали в канцелярию. Будете всей командой пистоны получать. Круто вы вляпались.
Смоленская область, лагерь ОН-1.
Поручик Збигнев Жепа
Лагерные бараки гудели. Слишком уж много новостей и слишком мало точных данных. В объявленный, пусть и высокопоставленным чекистом, перенос в будущее верилось слабо. Фантастика какая-то. Те, кто читал в свое время английского писателя Герберта Вэллса, уверяли, что даже если путешествие во времени возможно, то только для одного человека, а не огромной территории. Кто-то доказывал, что большевики разыгрывают какую-то хитрую комбинацию, в результате которой все поляки будут расстреляны. Для американцев и англичан в этом случае будет выдана версия, что все заключенные сошли с ума и разбежались. Противники этой версии указывали, что напечатать на столь высоком типографском уровне столько журналов и специально создать выпуски новостей только для лагерей будет стоить большевикам не меньше, чем хорошо оснащенная пехотная дивизия или сеть школ в большом воеводстве. Идти на такие расходы только для того, чтобы расстрелять людей, которые и так находятся в полном их распоряжении, это полная бессмыслица. Збигнев слушал и тех и других, и, кажется, мысленно соглашался со всеми. Но молчал. Это его непривычное молчание сильно удивляло Марека, который не раз пытался разговорить своего товарища. Но пока неудачно.
И только вечером, после того, как русские объявили, что на следующий день начинается погрузка всех уезжающих в автомобили и перевозка к железной дороге, он наконец-то заговорил.
– Матка Боска Ченстоховска! Я верил, что все это не пройдет даром.
– О чем вы, пан Збигнев?
– Я обдумывал все произошедшее. И я понял, что все это случилось не зря! Иисус Сладчайший! Наша Ржечь Посполита получила шанс вернуть все утерянное и снова стать той довоенной державой, с которой считались и которую боялись все окружающие.
– А Германия? – удивленный до глубины души, спросил Марек.
– А что Германия? Даже Гитлер побоялся напасть на нашу страну один. И если бы не предательский удар большевиков в спину нашего доблестного войска, то наши жолнежи прошли бы парадом по Берлину.
Марек, помнивший несколько иное, потрясенно молчал [17] .
– Пан Марек, мы, настоящая шляхта, помнящая времена истинного величия и возрождения польского народа, должны помочь нынешним полякам осознать их предназначение, о котором мы с паном директором говорили еще до войны – нести цивилизацию на Восток! Именно мы, все мы должны этим заняться…
– Э-хм, – откашлялся Кшипшицюльский, – а с паном полковником вы уже говорили?
– Говорил, – понурился Збигнев, – он меня не понимает. У него сейчас только одна мысль – вернуться домой. Вот вы, пан Марек, тоже, как и я, из запаса. Не кажется ли вам, что эти кадровые офицеры совершенно не хотят не то что воевать, даже просто за возрождение Отчизны побороться. Как будто и не поляки. Вспомните, сколько они денег получили от нашей Польши в мирное время, как нас заверяли, что разобьют немцев в считаные дни. Помните песню?
Марек кивнул и напел:
– Одетые в сталь и броню,
Ведомые Рыдзом-Смиглы,
Мы маршем пойдем на Рейн…
– Вот! Зато когда пришла пора идти на Рейн и маршировать по улицам Берлина, они побежали к Варшаве. Оказывается, они лишь петь умеют, а умирать за Польшу не хотят. Только там, где мы, призванная из запаса шляхта, составляли большинство, Войско Польское сражалось со славой. Как на Вестерплятте и на Бзуре.
– Но… – попытался возразить Марек, но был прерван взмахом руки разошедшегося Жепы.
– Только мы, истинная соль польского народа, потомственная шляхта, должны иметь право голоса и управлять государством. Об этом мы не раз разговаривали с паном директором еще до войны, – добавил он свой неотразимый аргумент, – и я нашел подтверждение правильности наших взглядов в журналах потомков. Там совершенно правильно написано, что только небольшая часть народа состоит из интеллигентных, имеющих правильные взгляды на жизнь, самостоятельно мыслящих людей. Остальные – холопы, быдло уже по своей натуре. Они с удовольствием подчиняются любому начальству и поэтому должны слушать нас… – новые откровения Збигнева прервал вошедший подпоручик Гайос, объявивший, что обед уже готов. Сразу прекратив свою речь, Збигнев буквально побежал в столовую.