Голодным взглядом Тагир наблюдал за тем, как шустро Эжени расставляла тарелки с едой перед Алмазом, Тимуром, Латикой и остальными гаскарцами Хана. До него очередь дошла в последнюю очередь.
– Ты уж тогда, Тагир, не подведи! – подошла к нему Эжени и поставила тарелку на стол.
В посуде мужчина увидел не совсем то, а точнее, совсем не то, что ожидал увидеть. Медовая жижа с торчащими из нее подземными корнями, которыми Тагир обычно кормил баранов, выглядела не очень аппетитно.
– Что это? – пастух приподнял тарелку перед собой и понюхал ее содержимое. – Пахнет, как что-то несъедобное…
– Съедобное, Тагир, съедобное. – Эжени сняла с себя фартук, платок с головы и присоединилась к остальным. – Специальный рецепт урманов. Тебе нужно поправляться, а здесь очень много полезного. Ты, кстати, знал, что урманы не едят мяса?
– С этими вопросами к Тимуру. Он все боялся, что урманы его скушают… А у этого блюда хоть название есть?
– Ты действительно хочешь его узнать? – поинтересовалась Эжени.
Тагир быстро оценил содержимое всех тарелок и понял, что помимо него мясо не ела только она.
– Нет, спасибо, – он с надеждой посмотрел на тарелку Латики. – Может, поменяемся?
Вычислив коварную задумку, Латика быстро потянула тарелку к себе и смачно зажевала. Люди за столом хором захохотали.
– Ладно. – Тагир обиженно оттолкнул тарелку и встал из-за стола. – Я пока по станции прогуляюсь.
Однако прогуливаться долго не пришлось – уже через минуту Эжени догнала его. Стоя рядом, она подняла глаза к лицу Тагира и выглядела весьма смущенно, держа в руках знакомую посудину с кашей.
– И что, прикажешь с ложечки тебя кормить?
– Вообще я парень самостоятельный. Но когда речь заходит о такой вот еде…
– Ну, иди, иди сюда… – Эжени сделала пару шагов к Тагиру и зачерпнула в ложку отвратную жижу. – Давай. За маму, за папу…
– Ха-ха! Очень смешно!
– Ладно. Хочешь, чтоб все серьезно было? Хорошо, тогда приступим!
Эжени резко изменилась в лице. Тагир был в легком шоке от этой девушки – от состояния нежности к состоянию боевой готовности она переключалась так, словно за это отвечала определенная кнопка, нажав на которую из Эжени-хозяйки она превращалась в Эжени-воина. Девушка уже поставила тарелку на пол. Уровень суровости за это время не спал ни на йоту.
– Итак, забудь все, что ты знал об оружии! Теперь, руки – твой главный защитник в бою!
Девушка вплотную подошла к Тагиру, который все еще улыбался и быстро нанесла несколько ударов по его груди. Тагир, как стоял, так и рухнул на землю – с той же идиотской улыбкой на лице. Все его мышцы словно застыли, но он четко понимал, что происходит. Эжени присела у его изголовья.
– Первое, чему ты должен научиться, – это самозащита. Когда ты видишь безоружного противника, это не значит, что он ничего не сможет сделать. Поэтому всегда старайся предугадать его действия. А то кто-нибудь обездвижит тебя и накормит какой-нибудь противной кашей.
Эжени подняла тарелку с пола и заложила ложку с кашей в приоткрытый рот пастуха. Только глаза его двигались в злобе и отвращении к еде, все остальное, увы, оставалось неподвижным. Эжени зачерпывала ложку за ложкой и уже не выглядела так сурово, когда тарелка опустела. Дождавшись, когда Тагир прожует, Эжени надавила на несколько точек на шее, и мужчину отпустило – все тело тут же расслабилось, оставив общий спазм от проведенного приема позади. Тагир откашлялся. Во рту оставался неприятный привкус только что проглоченной каши, и весь его гнев тут же вырвался наружу:
– Ты что, издеваешься?! Так же и убить можно! Ты обо мне подумала? О моем ребенке подумала? О Латике, в конце концов, подумала? Ты хоть о чем-нибудь думала?
Тагир осекся. Он снова увидел это строгое лицо Эжени и, после череды знакомых ударов, опять оказался в обездвиженном положении.
– Людям, нужно доверять, Тагир. Я бы никогда не рискнула твоей жизнью. Полежи пока тут. Позже поговорим.
Эжени хлопнула Тагира по плечу, забрала пустую тарелку и ушла, оставив его закованным в собственные мышцы.
Ему пришлось пролежать так около получаса. И это были самые долгие и неподвижные полчаса в его жизни. Сначала он злился на Эжени и на ее неуправляемое поведение, затем на султана, на гарибов, на чертовых наемников, которые чуть не лишили его жизни. Когда Эжени вернулась, в Тагире бурлила гремучая смесь эмоций, главной из которых была злость в первую очередь на самого себя.
Эжени была не одна. Несколько воинов обступили ее со всех сторон.
– Так, берем его и тащим ко мне в юрту. Ты уж прости, дорогой, что так все получается, – обратилась она к Тагиру. – Но ты сам захотел жестких и решительных мер.
Эжени проконтролировала погрузку пастуха и отправилась следом за своими людьми, которые тащили все еще неподвижное тело. Когда его внесли в юрту, Эжени нажала на несколько точек у шеи парализованного и скомандовала:
– Сажайте его на стул.
Тело Тагира снова налилось силой. По крайней мере, он почувствовал, как из заточения освободились мышцы лица и рук. Он выдохнул, но промолчал. Руки постепенно обросли свободой движения, а вот ног он все еще не чувствовал. На Эжени он старался не смотреть.
– Что? Злишься? Имеешь право. – Эжени подвинула к Тагиру небольшой столик и положила перед ним книгу. – Ноги пока останутся неподвижными. Хочешь узнать, как освободить их, – читай книгу. Только она очень толстая. Ты уж поднапрягись, поищи. А для большего энтузиазма я оставлю здесь это. Пусть будет стимулом. По крайней мере, если уж совсем проголодаешься, сможешь доползти.
Тагир проследил за движениями Эжени, которая спустилась на одно колено и поставила перед входом тарелку с мясом.
– Я что, похож на пса?
– Нет, не похож. Именно поэтому я и надеюсь, что ты справишься с этим заданием.
– А ты не боишься, что я справлюсь и уйду?
– Меня, Тагир, пугать не надо. Ты лучше скажи об этом Хану, который возлагает на тебя слишком большие надежды. Или Латике…
Юрта опустела, и Тагир снова остался один на один со своими размышлениями и толстенной книгой.
* * *
– Ты прости, Хан, но иногда мне кажется, что он такой же бестолковый, как бараны, которых пасет!
Пока Тагир экспериментировал с опасными точками на своем теле, Хан, Алмаз, Тимур, Латика и Эжени собрались в гостевой юрте, чтобы обсудить последующие действия.
Девушка замолчала, разглядывая тыльную сторону своей ладони.
– Ты думаешь, мы зря тратим на него время?
– Я не знаю. Да, он добрый и справедливый. И, раз уже столько прошел, вряд ли бросит все на полпути. Просто иногда ему нужно напоминать о том, ради чего это все делается! А это уже становится похожим на возню с ребенком.