Не будем торопиться с выводами и мы.
— Друг Туун-Бо, я приобщу тебя к умению заряжать батареи.
Умение оказалось скорее поощрением — вон сколько таскал четырехпудовый прибор. Сейчас изделие вновь ожило и было готово к работе. «Ничего на потом» — вот настоящий девиз настоящего бортмеханика настоящего межзвездного корабля «Королев».
Туун-Бо, окрыленный доверием и знанием, запомнил урок на всю жизнь. Что характерно, память у всех кадетов просто отменная, почти ничего не нужно говорить дважды, разве что себя проверяя. Правда, кто знает, каковы кадеты станут хотя бы… хотя бы к сорока шести годам.
— Устал, дружище? — Фомин формально не числился в штате Академии, и поэтому позволял себе вольности в обращении. Не звать же этого малого «господин кадет такого-то года» — и длинно, и не по-товарищески. Что такое есть наше товарищество? Штука неопределенная, а в бою, порой, грудью от стрелы защитит. Без всяких раздумий, времени на раздумья нет, а невольным толчком сострадания.
— Никак нет, господин доблестный рыцарь. Не в похвальбу говорю, но мы, Бо, можем по три ночи не спать, и ничегошеньки плохого с нами не случается. И бодры, и на дело споры, и соображаем не из последних. Потом, конечно, отсыпаемся сутки, вот я как раз эти сутки накануне и проспал.
— Как же так? — в распорядке академии сонные дни не предусматривались.
— А по просьбе, то есть по приказу доблестного рыцаря Но-Рей-Ки.
Понятно. Ищет доктор в кадетах скрытые возможности. А и сам факт — возможность учить и воспитывать по мере сил белоземскую молодежь для Фомина немало значил. Умница император!
— Хорошо, раз ты в ближайшие два дня бессонный, будешь при мне адъютантом.
— Рад повиноваться, доблестный рыцарь!
— Немедленно беги в оружейную и моим именем прикажи выдать тебе рыцарское походное снаряжение. Пойдем пешими. Бери только то, чем владеешь отменно, лишним не грузись.
— Рад повиноваться, доблестный рыцарь! — а в глазах пламя, хоть вольфрам плавь. Вот он и решил судьбу паренька. Пан или пропал. То, что кадет разделит судьбу с ним — оправдание для ищущих оправдания. Он все-таки рыцарь. Тренированный, испытанный убийца. Немного дипломатии, немного куртуазности, а под всем этим — немерянное желание выжить, выжить даже не самому, а осколку того мира, что послал «Королева» к Маленькому Муку семь тысяч лет назад. И ради этого он и сам пойдет на смерть, но прежде пошлет вот этого кадетика.
А, может быть, и нет. Теория теорией, но есть все-таки неуловимое чувство товарищества.
Осчастливленного кадета и след простыл, а он все раздумывал, верно ли поступил. Взять спутником рыцаря? В случае неудачи — двойной расход, а их и так немного осталось, рыцарей. Да, если честно, сейчас, именно сегодня, смертельной опасности он не чувствовал. Возможно, это всего лишь самообман, тот, кто тоже не чувствовал опасности, да погиб, не докладывался, а все же… Потом, спутник ему нужен, а этот парень, похоже, сметлив, силен и полон энтузиазма.
Он опять заглянул к Норейке.
— Без изменений, — ответил доктор из бункера.
— Нет, я о другом. Тут у тебя феномен завелся, Туун-Бо.
— Есть такой. Любопытный паренек. Действительно, три-четыре дня может не спать безо всякого ущерба. Ест, правда, много. Предпочитает сало, окорок. Тысяч на восемь калорий в сутки.
— А в пудах это сколько будет?
— Чуть поменьше килограмма. Особенности генетического развития. Кстати, нередко среди землепашцев встречается. А у лесовиков так подряд.
— Может, он лесовик?
— Метис, а, скорее, квартерон. Это порой случается в Белоземье…
— А сам он об этом знает?
— Если и знает, то не придает значения. Как не придавали значения афроамериканцы в начале двадцать первого века цвету своей кожи.
— Хм… — У Фомина как раз был знакомый, правда афроевропеец. Цвету своей кожи он и впрямь не придавал ни малейшего значения. Он придавал значение отношению к ней других.
— Парнишка хороший, не пожалеешь. В огонь посылать не нужно — сам полезет. Все мы такие в восемнадцать лет.
— Я учту, — сказал Фомин.
Пора было навестить гостью. По счастью, кадет четвертого года Туун-Бо облачился в походный наряд и мог составить достойную делегацию для встречи. Фомин и Туун-Бо.
— Почти вовремя, — встретил их голос на пороге гостиной. Туун-Бо замер по привычке, этикет, но Фомин… Утром он встречал старушку неопределенных лет. Шестидесяти — ста. Сейчас же перед ним была дама никак не старше самого Фомина. Да что Фомина — она была ненамного старше кадета четвертого года службы Туун-Бо.
— Не могу же я быть одинаковой, доблестные рыцари. Это скучно, уныло, и даже непрактично в житейском смысле. Вздумай я в таком виде идти сюда, сколько напрасных отломанных рук, носов и прочих нужных органов усеяли бы мой путь. Но быть убогою старушкой среди цвета рыцарства как-то и неприлично.
— Я восхищен, прекрасная панночка, — только и нашелся Фомин. Туун-Бо проглотил слюну.
— Просто приятно хоть раз в сто лет выглядеть, как хочется.
— Вам никак не дашь сто лет, досточтимая леди, — брякнул Туун-Бо. Пробелы, пробелы в воспитании. Нужно устранять, а как?
— В любом случае, милый кадет, вы мне льстите. Не бойтесь, — шепнула она рыцарю, — я знаю, чего хочу. Панночка — для вас, воспитанникам же вашей академии я кажусь дамой лет довольно грозных. Для них все, кому за тридцать, достойны лишь благоговейного поклонения, не больше. Будь я шестнадцатилетней…
— Представляю…
— Лучше не нужно.
Но Фомин все-таки попробовал. Счастье, что он не кадет, а солидный рыцарь, способный к самообладанию, проверенному в самых неожиданных ситуациях.
— В замкнутом коллективе присутствие женщины дестабилизирует команду, это факт. Но у нас здесь, надеюсь, открытое общество?
— Более чем, — пробурчал Фомин, стараясь не поддаваться чарам.
— В открытом обществе присутствие дамы, а особенно дамы прекрасной (Фомин согласно поклонился) весьма полезно. Включается конкурентный механизм, но конкуренция, в отличие от общества закрытого — корабля, например, — направлена не на устранение соперника, а на решение проблемы. По-моему, в Крепости Кор есть проблема?
— И что дальше? Мы организуем в вашу честь рыцарский турнир?
— Это — пример мышления закрытого общества. Нет. Вы даете мне возможность принять участие в расследовании происшедшего.
— Замечательное предложение, э-э-э — только…
— Нет ничего опаснее слова «только», доблестный рыцарь. Оно способно опреснить эликсир жизни и превратить философский камень в обыкновенный булыжник.